Она подошла к двери, которая оказалась плотно прикрытой. Приложившись к ней ухом, Таня прислушалась. Ну, точно! Там кто-то был, ходил по комнате, скрипел дверцей шкафа, теперь вот раздался металлический лязг, хлопок, удар… Словно кто-то с силой захлопнул металлическую дверцу… сейфа?
Затем звук быстро приближающихся к двери шагов, Таня в ужасе отскочила в сторону и спряталась за развесистой густой пальмой в паре метров от спальни и замерла.
Дверь тихо приоткрылась, показалась рыжеволосая голова, затем маленькая рука в черной перчатке схватилась за край двери, и вот из спальни выскользнула женская фигурка во всем черном (трико и кофта с длинным рукавом) и метнулась к лестнице, оттуда вниз, к выходу. Ноги в мягкой обуви производили мало шума, однако даже эти звуки показались гулкими, протяжно разносящимися по всему дому. Должно быть, это гудели металлические ажурные балясины на перилах лестницы, к которым прикасалась женщина в черном.
Она, как тень, как призрак, черным пунктиром промелькнула в лестничном проеме, затем хлопнула входная дверь, и все стихло.
Чертовщина какая-то!
С бьющимся сердцем Таня спустилась, затем, осмелев, кинулась к двери, распахнула ее в надежде увидеть кого-нибудь уже бегущего по дорожке сада, но опоздала – никого уже не было. Да и шума отъезжающей машины не было. Либо Тане все это приснилось или привиделось, либо женщина эта пришла сюда своим ходом, как и ушла потом. Чтобы без свидетелей проникнуть в дом, в спальню. Сейф! Должно быть, целью был именно сейф, и женщина эта отлично ориентировалась в доме, знала, где что находится. Людмила Николаевна? Нет, женщина была миниатюрная, легкая. Может, Лера?
Таня тщательно заперла двери и поднялась в спальню. Распахнув дверь, она сразу поняла, что никакое это было не привидение. В комнате все было перевернуто вверх дном. Выдвинутые ящики комода с вываленным ворохом женского белья на ковре, распахнутые дверцы шкафа, разгромленный туалетный столик с опрокинутыми флаконами духов, сейф – открытый, но пустой. Но он и без того был пустой… Таня вдруг вспомнила, что на туалетном столике видела шкатулку с бижутерией. Бижутерией ли?
Шкатулка стояла раскрытая и пустая. Но почему Таня решила, что там Ирина хранила именно бижутерию, а не драгоценности? Быть может, потому, что ее украшения не были похожи на классические, а представляли собой яркие и броские серьги, браслеты, перстни… Примерно такого же плана украшения носили и Таня с Соней, да только у них-то это были фальшивки, дешевый металл или немного серебра. Но Ирина Кречетова могла позволить себе носить и настоящие брендовые драгоценности с брильянтами, золотом и платиной. Или, во всяком случае, то, что принято считать ювелирной бижутерией. И вот практически в присутствии Тани это было похищено! Похищено уже не у Ирины Кречетовой, а у самой Тани, наследницы!
Таня звонила Журавлеву.
– … она была в перчатках! Слышите, в перчатках! Поэтому следов нигде нет. Невысокая и хрупкая девушка с рыжими волосами!
Внезапно сзади послышался шорох. Таня, замерев с телефоном возле уха, медленно повернула голову.
– Ты чего так кричишь-то? – спросила ее невозмутимо Соня, появившись словно из другого измерения. И тоже вся в черном – черные узкие брючки и черная футболка. Синие глаза смотрят холодно, веки розовые, словно припухли от слез. – Кто с рыжими волосами?
– Куда мы едем? – спросила Соня, запутавшись в плановых перемещениях своего приятеля-следователя. После встречи с Крайновой, которая от страха, что ее задержат за убийство своей молоденькой соседки, вспомнила миллион деталей, связанных с визитами маникюрши Розы, решено было отправиться к одной из приятельниц певицы, которые тоже пользовались услугами Розы. Еще Стрелок дозвонился до бывшей жены Табачникова, Тамары, и договорился с ней о встрече. Двигаясь тенью за Александром и постепенно вникая в ход расследования, Соня поняла, что завтра в девять утра в рублевский дом прибудет следственная бригада, думая об этом, о том, как будут толпиться там чужие люди, совать повсюду свои любопытные носы, как перетопчут цветники, изгадят розарий своими окурками или плевками, не говоря уже о том, как сантиметр за сантиметром будут исследовать садовый домик, ей становилось нехорошо.
А еще она чувствовала, что мешает Александру сосредоточиться и работать. Она понимала, как ему важно не промахнуться и найти истинного убийцу Ирины, ведь только это условие ослабит то напряжение, что существует сейчас между ними, – ведь единственный человек, во всяком случае на сегодняшний день, который имеет стопроцентный мотив для убийства, устранения Ирины – это родная дочь и настоящая наследница кречетовского состояния, Таня. Она же – близкая подруга Сони. И это обстоятельство заставляло Соню переживать, не давало возможности хотя бы на минуту расслабиться и не думать о том, что ее Стрелок может быть заинтересован в ней прежде всего как в свидетельнице. Соня больше всего боялась, что ее влюбленность могут использовать в процессе расследования. Да, она по-прежнему трепетала всем телом, когда Александр касался ее, а уж когда он, улучив удобный момент, целовал ее или обнимал, просто терялась и готова была выполнить любое его желание. Хотя такого явного желания умыкнуть ее к себе домой, чтобы сделать то, что делал с Таней Кондратьев, Соня пока не наблюдала. Пока что все желания ее Стрелка сводились к тому, чтобы как можно больше собрать информации по делу.