— Я увидел свет и сразу сюда. Не хотел будить служанок. Я не опоздал?
Было ясно, что он изо всех сил старался казаться спокойным, делая вид, будто предстоящий поход не представляет собой ничего необычного. Профессор торопливо собрал разложенные на столе вещи.
— Мы выйдем сзади, — сказал он Кемпиону. — Подождите нас, Пек, пока мы обойдем дом.
— Удачи вам, — пролепетала Пенни. Кемпион последовал за быстрым нестареющим профессором в коридор, потом в сад и вокруг дома к тому месту, где их терпеливо ждал молодой Пек, который был отлично виден благодаря свету из окна библиотеки.
— Это Неб, сэр, мой пес, — сказал он в ответ на испуганный возглас профессора. — Я подумал, он не помешает. Да и веселее с ним. Он тихий, как мышка. Правда, Неб?
Когда глаза мистера Кемпиона и профессора привыкли к темноте, то и они увидели большого — не меньше теленка — пса с огромной головой и без хвоста. Отлично выученный, он, как тень, следовал за своим хозяином, что в этих глухих местах Англии тоже вызывало подозрение.
— А сетка? — спросил Кемпион, когда они вышли на тропинку.
— У меня, сэр. Оторвал кусок от старой. Вся она слишком большая и тяжелая. — Перси повернулся, показывая свернутую в рулон сеть, которую он нес на плече. — Фонарь я тоже взял, — доложил он профессору.
— Можете его оставить, у меня есть, — отозвался профессор.
— Нет, зачем оставлять? Пригодится, — возразил молодой Пек.
Когда они вошли в темный лес, то их окружила тишина, нарушаемая лишь шорохом их собственных шагов.
И тут Пек решил поделиться с остальными своими соображениями.
— Так как капкан на мне, господа, то я думаю, вы хотите знать, что я буду делать. Значит, так. Надо будет найти доброе дерево с большой выступающей веткой. На нее я повешу сеть. А когда он ступит под нее, тут-то я ее и брошу вниз.
Молодой Пек был в восхищении от простоты своего замысла и переполнен законной гордостью, но Кемпион и профессор не стали скрывать сомнений.
— А если он пойдет под другим деревом? — спросил Кемпион.
Однако молодой Пек был готов к этому вопросу.
— Вряд ли, сэр. — Он помолчал, обдумывая ответ. — Он же преследует людей, сэр. Я сегодня много разговаривал со стариком. Он сказал, и я с ним согласен, что если я заберусь на дерево, то вы сумеете привести его ко мне… Если он придет.
Кемпион коротко рассмеялся.
— Понятно. Мы — наживка, ты — ловец.
— Это так, сэр, — вздохнув и печально покачав головой, шепотом отозвался мистер Пек. — А теперь, если не возражаете, нам лучше помолчать. Я иду первый, если позволите.
Он бесшумно, как кошка, скользнул мимо них, за ним — его чудище. Некоторое время все шли молча. Кемпион снял очки, как всегда делал, когда предстояло встретиться лицом к лицу с опасностью. Духота стояла невыносимая. Луну почти не было видно, хотя звезды светили ярко.
Полоса деревьев, к которой они быстро приближались, была чернее чернил, и то и дело слышалось уханье сов, которых в этой части страны жило немало. Мужчины находились в профессорском лесу, который примыкал к гораздо более обширному лесу Гиртов. Границей служила как раз Фарисейская поляна. Всего лишь неделю назад, на следующий день после смерти леди Петвик, Пенни приводила сюда мистера Кемпиона.
Молодой Пек выпрямился, когда ветки сомкнулись над его головой, и стал продвигаться вперед, едва ли не на ощупь. Вдруг Неб заскулил и прижался к хозяйской ноге. Потом он замер на месте, и жалобный стон, помимо его воли, вырвался из его пасти. Пек тоже замер.
— Что с тобой, мальчик? — шепотом спросил он.
Пес свернул с тропинки и углубился в чашу, но через пару минут вернулся, таща что-то в зубах. В свете фонаря все увидели огромного пса с кроликом в зубах. Зверек был мертв, и виной тому оказалась затянутая на его шее железная петля.
Пек забрал его у собаки, и профессор зажег фонарик.
— А, — протянул юноша с презрением. — Кто-то тут не боится призраков. Еще и получаса не прошло, как кролик был жив и здоров.
Он вновь двинулся вперед, собака — за ним. Тропинка была проложена крестьянами, которые приходили зимой за валежником, и вела через чащу прямо к поляне.
Надо сказать, что и днем Фарисейская поляна производила не самое приятное впечатление, а ночью от нее так и веяло кошмаром. В неверном свете звезд узкая каменная полоса в лесу наводила на нехорошие мысли, дай духота тут была совсем нестерпимой.
Профессор положил руку на плечо Кемпиону.
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — прошептал он.
Кемпион кивнул.
— Декорация хоть куда. И место, и время подходящие. Пора бы начаться спектаклю.
Но если Кемпиона не мучили ужасные предчувствия, то мистер Пек был в ужасе. Это стало ясно, едва они остановились на краю поляны и он заговорил хриплым срывающимся голосом:
— Вот тут. Вы приведете его сюда, и я его поймаю.
Он показал на старый дуб и исчез в темноте, а вскоре послышался шорох его ботинок, когда он с обезьяньей сноровкой стел лезть наверх. Когда же он с облегчением вздохнул, стало ясно, что он неплохо устроился подальше от непосредственной опасности.
— Я буду тут, пока он не появится.
— А где пес? — спросил профессор.
— Внизу. За него не беспокойтесь.
Мистер Пек занялся приготовлениями к встрече.
— Что дальше? — пробормотал Кемпион. Отовсюду слышались шорохи, поскрипывания, словно кто-то тяжело дышал в темноте. Все трое мужчин прониклись ощущением необычности происходящего, однако каждый по-своему.
— Думаю, — сказал профессор Кемпиону, — вам надо пойти налево, а я пойду направо. Снимал я в том месте, где тропинка из леса полковника подходит к самой поляне. Если мы трое расположимся на равном расстоянии друг от друга, то наш «призрак» от нас не уйдет. Конечно, если он явится.
— Жаль, я не захватил рябиновую ветку, — с чувством произнес Кемпион, отправляясь в путь.
Он шел по краю поляны, стараясь держаться в тени. Если не считать того, что один раз он спугнул олениху, больше он ничего не видел и не слышал. Оказавшись в ярдах тридцати от тропинки Гиртов, он остановился и, усевшись на траву, приготовился к долгому ожиданию.
В лесу было тихо, однако по вспыхнувшему и сразу же погасшему фонарику он понял, что профессор занял свой наблюдательный пост напротив него. При мысли, что трое мужчин и собака напряженно ждут появления чего-то неведомого на лунных камнях и порыжевшей траве, даже Кемпиону становилось не по себе. Подтянув колени к подбородку, он всматривался в темноту, не позволяя себе ни на секунду закрыть глаза.
Минуты тянулись медленно. Пару раз из леса доносились сонные крики птиц. Постепенно Кемпион привык к тишине и различил даже крик козодоя в саду Гиртов, напоминающий старинную трещотку полицейского.
Прошло довольно много времени, прежде чем Кемпион явственно услыхал чьи-то шаги. Он повернул голову и прислушался. Ничего сверхъестественного. Двигался человек. Может быть, зверь. Миновали минуты две, и когда до слуха Кемпиона долетел металлический щелчок капкана, он успокоился.
Шаги удалялись, иногда затихали и тогда слышались точно такие же щелчки. Кому-то было плевать на чудовище, которое убило леди Петвик и чуть не свело с ума Лагга.
Вновь все стихло. Стрелки на часах показывали половину первого ночи. Кемпион вздохнул и прикрыл глаза. Его лицо опять приняло глуповатое выражение.
— Надеюсь, мой ангел-хранитель не забыл обо мне, — подумал он и поднял воротник пиджака, чтобы прикрыть белый воротничок рубашки.
В душной ночи уже было ощутимо прохладное дыхание зари, когда Кемпион мгновенно стряхнул с себя дремотное состояние из-за самых ужасных звуков, когда-либо слышанных им в жизни. Они не были громкими, но действовали гипнотически.
Тихий вой напомнил Кемпиону о словах Лагга, когда тот пытался рассказать ему о «песне, которую мог бы петь зверь». Даже живя среди самых примитивных народов, а ему и это пришлось испытать, он не слышал ничего подобного. От ужаса у него стыла кровь в жилах. Самое неприятное, что этот звук имел свой ритм. Он становился то выше, то ниже и глуше, проникая глубоко в душу.