– Почему же? – спросил Фретлби.
– Потому что он не мог оказаться таким глупцом, чтобы оставить след до своего дома. Он делал то, что обычно делают лисы, – путал след. Мне кажется, что он отправился прямо через Восточный Мельбурн в Фицрой или обратно через Фицрой-Гарденс в город. В это время ночи никого вокруг не было, и он мог вернуться в свои комнаты, отель или куда бы то ни было незамеченным. Конечно, это просто теория, которая может оказаться неправильной, но, исходя из опыта, который дала мне моя профессия, я считаю, что мои мысли верны.
Все присутствующие согласились с идеями Калтона, поскольку они действительно казались самыми правильными. Что еще мог сделать человек, желающий сбежать незамеченным?
– Знаете что, – сказал Феликс Брайану, когда они шли в гостиную, – если человек, совершивший убийство, будет найден, видит бог, он должен нанять Калтона защищать его.
Глава 8
Брайан направляется домой
Когда джентльмены вошли в гостиную, юная леди играла одну из тех ужасных салонных пьес, которые начинаются вполне безобидно, но дальше накладывается столько различных вариаций, что становится абсолютно невозможно различить мелодию среди бесконечной суматохи восьмых и тридцать вторых долей. В этот раз исполнялась «По ту сторону изгороди» с вариациями синьора Тумпанини: юная леди за пианино брала уроки у этого известного итальянского музыканта. Когда мужчины вошли, мелодия была почти уже задавлена очень низкими и очень громкими тонами – правая педаль была нажата до упора – и оглушена непрекращающимся звоном высоких нот.
– Боже мой! Похоже, по ту сторону изгороди разыгралась буря, – сказал Феликс, подойдя к пианино. Он заметил, за клавишами сидит Дора Фезервейт, богатая наследница, которой он оказывал внимание в надежде, что она захочет взять фамилию Роллестон. Поэтому, когда добросовестная Дора парализовала слушателей последним ударом по клавишам, издав такой звук, будто джентльмен, перелезающий через изгородь, рухнул в парник с огурцами, Феликс очень громко выразил свое восхищение.
– Такое мощное произведение, мисс Фезервейт! – сказал он, опускаясь в кресло и мысленно удивляясь, как какая-нибудь струна не порвалась при этом последнем ударе. – Вы вложили душу в эту мелодию!
«И всю мускульную силу, видит бог», – добавил он мысленно.
– Это лишь дело практики, – ответила Дора со скромным румянцем. – Я играю на пианино по четыре часа каждый день.
«Боже мой! – подумал Роллестон. – Как же нелегко приходится ее семье!» Но эту мысль он оставил при себе и, переместив монокль на левый глаз, просто произнес:
– Как повезло вашему пианино…
Мисс Фезервейт, не способная подобрать ответ на такое замечание, опустила взгляд и загорелась румянцем, в то время как хитроумный Феликс поднял взгляд и вздохнул.
Мадж и Брайан в это время сидели в углу комнаты, обсуждая смерть Уайта.
– Мне он никогда не нравился, – сказала девушка, – но это ужасно, что он вот так погиб.
– Не знаю, – ответил ее возлюбленный мрачно, – судя по тому, что я слышал, смерть от хлороформа сравнительно легкая.
– Смерть не может быть легкой, – возразила Мадж. – Особенно для молодого человека, полного здоровья и сильного духом, каким был Уайт.
– Кажется, ты жалеешь его, – заметил молодой человек с ревностью.
– А ты нет? – спросила его невеста с некоторым удивлением.
– De mortuis nil nisi bonum[11], – процитировал Фицджеральд. – Но поскольку при жизни я его ненавидел, вряд ли теперь от меня можно ожидать сожалений.
Мадж не ответила, а лишь быстро взглянула на его лицо и впервые заметила, что он выглядел нездоровым.
– Что с тобой, дорогой? – спросила она, положив руку ему на плечо. – Ты неважно выглядишь.
– Ничего-ничего, – ответил Брайан поспешно. – Я немного переволновался из-за работы… Но пойдем же, – сказал он, вставая, – пойдем на улицу, а то твой отец уже попросил паровой свисток что-то спеть.
Паровым свистком была Джулия Фезервейт, сестра возлюбленной Роллестона, и Мадж еле сдержала смешок, направившись на веранду с Фицджеральдом.
– Как тебе не стыдно, – сказала она, разразившись смехом, когда они вышли, – ее учили лучшие учителя.
– Как я им сочувствую, – ответил Брайан мрачно, услышав, как Джулия начала исполнять своим пронзительным голосом песню «Еще одна встреча». – Я лучше послушаю завывания призрака в замке, чем встречусь с ней снова, одной встречи более чем достаточно.
Мадж ничего не ответила. Облокотившись на ограду веранды, она любовалась лунной ночью. На лужайке в саду гуляли люди, некоторые из них останавливались и прислушивались к пронзительному голосу Джулии. Один мужчина казался особенно заинтересованным музыкой, поскольку не отводил взгляда от ограды дома. Брайан и Мадж говорили на разные темы, но каждый раз, когда девушка поднимала голову, она видела того мужчину, смотрящего на дом.