— Юра, — обратился ко мне по имени Горошко, что говорило о его хорошем настроении, — идёшь справа от меня, пасёшь всю правую сторону.
— Витя, — это уже к сержанту Селиванову, крепкому парню среднего роста, родом из Рязани, — Бери Кочергу и Ахметова. Идёшь в голове, дистанция пятнадцать метров, мы с тарджуманом в центре.
— Саидов!
— Я товарищ капитан! — невысокий, но плотный, широкоплечий чернявый солдат с РПК в руках шагнул к Горошко.
— На тебе с Кочетовым тыловой дозор, идёте в десяти метрах сзади нас, если что, падайте на землю и огонь по своему усмотрению.
Сняв оружие с предохранителей, мы не торопясь двинули к нашей крепости.
Ночной кишлак жил своей жизнью. Тёмные стены дувалов лишь в некоторых местах вплотную подступали к дороге, а в основном шли метрах в пяти-семи от неё. И хотя разведчики шли, не издавая каких-либо звуков, собаки во дворах начинали лаять, загодя передавая эстафету друг другу.
По мере удаления от крепости «зелёных» спиртное из моей головы выветривалось, зато адреналин пошёл в кровь, отчего каждый посторонний шорох вызывал естественную реакцию, и моя голова разворачивалась в его сторону. На секунду отрешившись, я снял установленные мною же шоры, приглушающие шумы окружающего меня мира. Сначала обрушившийся шквал всевозможных ночных звуков человеческого жилья оглушил меня. Какие-то хлопки, шуршание, стуки, шипение, отдалённый вой шакалов и даже свист закипающего чайника постепенно упорядочились и отражались в моём сознании как естественные и не несущие угрозы. Может, именно поэтому, когда я услышал щелчок взводимого затвора в тёмном проходе между дувалами, то мгновенно среагировал, нажав на спусковой крючок своего автомата.
— Ту-ду-ду-ду-ду. Ту-ду-ду. — ожил автомат в моих руках, а сам я ушёл в перекат и замер на обочине дороге.
При первых выстрелах все наши бойцы упали и залегли в круговую оборону.
Ответного огня не было, и Горошко, не поворачивая голову в мою сторону, кинул мне:
— Лейтенант, что там?
— Справа на два часа. Слышал звук затвора автомата.
— Понял. Ждём три минуты и проверяешь, что там.
В населённых пунктах душманы обочины не минировали, и поэтому первые три метра я прополз по-пластунски, а потом приподнялся и сделал рывок к стене дома. Прижавшись к ней, я присел, выставил ствол перед собой и осторожными шажками подобрался к проёму.
Аккуратно вытащил из трофейного китайского «лифчика» фальшфейер, про себя пообещав проставиться старшине роты, который перед самым выездом на боевые на мою просьбу дать мне пиротехнические сигнальные средства, кроме наземного патрона, дымов и сигнальных ракет, дал мне этот морской сигнальный факел.
Отвернув крышку, извлёк шнур с кольцом, зажмурил глаза и резким рывком дёрнув шнур от себя, швырнул загоревшуюся свечу в проход. Заглянув туда через пару секунд, я увидел завалившегося на бок бородатого афганца в чалме и чёрной одежде. Его руки сжимали АК-47, а открытые глаза, уже затуманенные смертью, глядели на меня с непередаваемой злобой. Издав звук, похожий на зубной скрежет, душман последний раз дёрнул головой, из открытого рта пошла кровь, и он умер.
Дальнейший осмотр ничего не дал. Моя автоматная очередь перечеркнула его грудную клетку, и когда я бросил фальшфейер, он уже был почти мёртв. Враг был один. И это вызывало недоумение. Оставив его на месте, мы продолжили наш путь.
На следующий день, уже под вечер, сотрудники ХАДа выяснили, что убитый мной оказался местным бандитом, который возвращался домой погостить и случайно нарвался на нас.
Прошло три дня, разведчики ждали караван, который должен был пройти со стороны Пакистана возле кишлака Гилан. Информаторы сообщили, что в идущих машинах находится оружие и медикаменты, предназначенные для крупного укрепрайона душманов, в котором даже был французский госпиталь.
Каждую ночь, ожидая караван, минировалась колея проселочной дороги, частенько используемой оппозицией для доставки боеприпасов, вооружения и снаряжения.
Когда РГСпН (разведывательная группа специального назначения) выходила к дороге крайний раз, было темно, как в заднице у негра, и головной дозор лицом к лицу столкнулся с разведкой духов.
- Мужики, меня не зацепите! — открыл стрельбу из автомата, отпрыгивая в сторону, сержант Серебряков.
Не выдержав шквального огня, духи отошли назад и метров с восьмисот попробовали достать шурави из минометов.