Когда солнце начало заходить, духи смогли вычислить нас. Сначала мне доложил тыловой дозор, что нам перекрыли путь к отряду, а когда боковые дозоры доложили о движении, я и сам, используя свой усиленное бинокулярное зрение, увидел, как не скрываясь, от гор, развернувшись в цепь из девяти бородачей, на нас пошли душманы. Полностью одетые в чёрные одежды они были похожи на чёрных птиц, а может, это и были знаменитые чёрные аисты, элита афганских моджахедов…
Ко мне подполз ефрейтор Чёлушкин, почти дембель, которого ротный назначил в группу вместо второго офицера. Отслужив два года, из них полтора в Афгане, Чёлушкин имел большой опыт войны и засадных действий.
— Товарищ лейтенант, местность ровная, долго не продержимся, особенно если нас реактивными снарядами накроют. Надо выходить на ЦБУ.
Связь через радиостанцию Ангара-1 работала нормально. Вызвал ЦБУ, доложил обстановку. Там долго думали. За это время духи по фронту подошли к нам на двести метров. Местность пересечённая, вся в мелких мандехах, напоминающих окопы. Мы приготовились к бою. И тут с ЦБУ сообщили, что нас поддержат гаубицы Д-30. Начал корректировать огонь по «улитке». Первым залпом батарея чуть не попала в нас, накрыв участок в пятидесяти метрах правее. Мои разведчики упали на дно оврагов, а я в это время отслеживал перемещение противника, и если бы не моё пассивное умение замедлять время, меня бы нашпиговало осколками, а так, когда ударная волна пошла ко мне, время вдруг замедлило свой ход, и я рывком успел упасть вниз.
С такой-то матерью до артиллеристов дошло — надо стрелять дальше, и следующим залпом, на пределе, они накрыли духов перед нами (дальность прицельного выстрела Д-30 осколочно-фугасными 15300 м, но тогда я об этом не вспоминал). Мы до последнего соблюдали режим тишины. В группе в основном были опытные бойцы, уже послужившие и побегавшие по горам, только трое молодых из весеннего призыва. Перед дембелем никто не любил ходить на «крайний» выход, но наш выход считался прогулкой (всего-то пятнадцать километров от отряда), и в группе из пятнадцати человек было четыре дембеля. Вот они-то и сдержали молодёжь от паники и раннего огня. Вторым залпом батарея удачно накрыла цепь врагов, которые в этот момент пытались прыгнуть в мандех перед собой. Минут десять гаубицы утюжили долину со всех сторон рядом с нами. Мы вжались в землю и под свистом осколков молились, чтобы не попали в нас. Было очень страшно. Периодически я высовывался из мандеха и корректировал огонь. Когда гаубицы замолчали, дозоры доложили, что противник не наблюдается.
В горах ночь наступает мгновенно. Пока мы были в мандраже боя, солнце зашло.
До трёх ночи просидели в мандехе, напрягая своё зрение и слух, чтобы не дать врагам вырезать нас под покровом темноты. Когда начало сереть, проверили местность вокруг нас. Нужно отдать должное духам, также как и мы, они своих на поле боя старались не оставлять. Тройка Чёлушкина перебежками подобралась к оврагу, возле которого я в последний раз в момент обстрела нашими артиллеристами местности видел чёрных моджахедов.
Разведчики нашли кусок приклада от автомата и окровавленную чалму, валяющиеся на дне русла мандеха. Доложил на ЦБУ. Там выслушали и приказали действовать по обстановке. Оставаться на том же месте было нельзя. Я не сомневался, что духи не оставят нас в покое и в ближайшие часы, накопив силы, совершат очередную попытку уничтожить мою группу.
Афганские мальчишки с испугом смотрели на сборы шурави, понимая, что сейчас решается их судьба. Посмотрев на них, я приказал развязать одному из бачат руки и оставить пацанов в мандехе. Я знал, что за нами они не пойдут, а пока сумеют полностью развязаться и дойти до своих, мы уже будем далеко.
Перестроившись в походный порядок, РГСпН ушла из этого района на семь километров западнее.
Ещё двое суток мы сидели под горами, откуда духи любили обстреливать наш гарнизон, но никто из них так и не появился. Скорее всего, те душманы, которых накрыла наша артиллерия, и были основой отряда, противостоявшего нам и периодически обстреливавшего наш гарнизон.
Вечером, в конце третьих суток нашего боевого выхода я попросил связистов соединиться с Центром боевого Управления и получил приказ возвращаться в отряд.
По карте и компасу определил направление. Мы пошли, как только на небе загорелись первые звёзды. Луна была в фазе новолуния, у меня и Чёлушкина были бинокли БН-2, с помощью которых мы корректировали наше движение к Тропосфере, хотя моё зрение позволяло мне видеть достаточно неплохо и без ночной оптики.