– А что тут поделаешь? Пока вся вода не протечет ко мне, а от меня на второй этаж, ничего не поделаешь. И эти гады будут обязаны всем ремонт сделать. Ты не знаешь магазин, где самые дорогие обои?
Кирилл непроизвольно усмехнулся. Ему пришло в голову, что когда-нибудь и за похороны этого неформала придется платить тоже родной ФСБ.
– За это следует выпить, – стремясь хоть чем-то занять подопечного, а самому в это время решиться хоть на что-нибудь, предложил Кирилл. Но в голову, как волосы в рот, как мухи в варенье, как Жириновский в Президенты, лезли мысли: «Щас бы пивка холодненького… Щас бы диск Хендрикса на полную…»
– Вот и я про то же. – Радостный Михалыч свернул пластмассовую головку бутыли и разлил по стаканам. Один стакан протянул ученику, второй взял в руку так, словно это и не стакан вовсе, а грузинский рог с «Хванчкарой», но тут взгляд его зацепился за что-то на столе.
– Вот здесь, в газете, сказано, что начался новый этап переговоров о разделе Черноморского флота. Давай выпьем за то, чтобы весь флот остался российским.
Кирилл выпить смог. Закашлялся разве что. И не потому, что водка оказалась чересчур крепкой. Нет, выпивать Кирилл умел, отсюда и задания часто получал соответствующие.
Но… когда они уходили из квартиры, никакой газеты на столе не было. Там лежал пожелтевший «Боевой листок».
– Да. С Черноморским флотом не все так просто, – прислушиваясь, как алкоголь начинает согревать душу, довольно откинулся на спинку кресла Михалыч. – Казалось бы, кому он нужен, этот образцово-показательный флот? Знаешь, теперь у молодых лейтенантов перед распределением в голове одна мысль: лишь бы не попасть на ЧФ. Уж лучше в Гремиху. И не только теперь. Всегда так было. Ну, не всегда, где-то с начала пятидесятых. Перспективы служебного роста на ЧФ – никакие. Если туда попал, считай, выше командира корабля не поднимешься. В Севастополе, если ты не по гражданке одет, пивка не смей попить. Тут же патруль заметет, хоть ты лейтеха, хоть каптри. А патрули идут с дистанцией в сто метров. Жуть! Совершенно не понимаю, на кой ляд Украина и Россия этот флот делят-делят, а поделить не могут. Да пропади он пропадом!
Историк перевел дух, успокоился малость и поднял раскрытый и сложенный посередине «Московский комсомолец».
– А вот в этой газетенке, – с коньяка он явно пересел на конька, – пишут про Курилы. Опять-де бравые японцы долю требуют. И подпись под статьей хорошая: «А.Созидалов». Знаю я этого Созидалова. Раз в три месяца захаживает, сволочь. Кричит с порога: «Михалыч, спасай! Дай наколку, а то я тут по бабам загулял, неделю в редакции не появлялся, редактор уволит». Добрый я человек. Конечно, наколку даю. А он потом, гад, в разных газетах в статье только названия меняет. Хоть бы раз проставился, скотина.
– Ну и что Курилы? – находившийся в этот миг очень далеко отсюда, спросил из вежливости лейтенант Сердюк, почесывая темя для ускорения мыслительного процесса.
– Курилы – ерунда, – отмахнулся Шкипер. – Бравые японцы таким образом только свой кодекс Бусидо тешат. Не кодекс, а комплекс неполноценности какой-то. Дескать, никому никогда ничего не прощаем. А на самом деле они давно смирились. Мы даже за это пить не будем – за то, чтоб Курилы нашими остались. Все решилось ещё в девятьсот третьем, даже до русско-японской.
– А газеты эти откуда взялись? – пошел ва-банк Сердюк.
– Наверно, водолазы подбросили, – сам же и засмеялся над шуткой слегка захмелевший мастер. – Я про водолазов целую книгу написал. Про Джозефа Карнеке. «В сером скафандре с алыми подошвами, легкой водолазной походкой…»
Кирилл слушал вполуха. Не выдержал, тяжело встал, вышел в коридор. Резко оглянулся – никого. Заглянул в ванну. Под ванну. Зашел в туалет. Обернулся. Спустил воду. Вышел на кухню. Никого. Вернулся.
– Я вот думаю, – тревожно озирая комнату, поделился думой ученик, – что стекающая вода может попортить книги на стеллажах в твоем шалмане.
– Не беспокойся, – отмахнулся учитель и разлил по второй.
Пронзительно зазвонил стоящий на убогом табурете рядом со стопкой книг телефон. Михалыч привычно, не поднимаясь из кресла, снял трубку.
– Але.
Лицо его приобрело растерянное выражение.
– Тебя, – удивленно протянул он трубку.
– Было бы нелепо думать, что это не по работе и не очень важно! – соврал Кирилл и поймал себя на том, что чуть не покраснел от тупой шутки. – Я на всякий случай дал твой телефон. Извини, Шкипер, что без спросу.
– Не припомню, чтобы я тебе давал домашний номер, – пробормотал Шкипер под нос.
– Алло, Кирилл? – раздался в трубке знакомый голос.
– Ну? – бесстрастно ни опроверг, ни подтвердил это утверждение Кирилл, хотя мысленно вздохнул с облегчением. Значит, живы. Здоровы. Он не один.
От телефонной трубки ощутимо воняло чесноком. Тем не менее брезгливый лейтенант был вынужден потеснее вжать пластмассу в ухо.
– Слушай. Что-то не то происходит. Мы получили из… главного офиса приказ, подтвержденный паролем, оставить на час помещение для какой-то важной встречи. Возвращаемся, а здесь полно воды. И дверь нараспашку. У тебя там все в порядке?
Прежде чем ответить, Кирилл взвесил фразу, а потом холодно, но с подтекстом произнес:
– Не уверен.
– Понимаешь, кран закрыт. Батареи целы. И полно воды.
Подтекста на той стороне не поняли. Сволочи, о себе только думают.
– Это не мои проблемы, – холодно отрезал Кирилл.
И внутренне возликовал. Всю вину удастся свалить на «слухачей», и, может быть, повезет отделаться выговором без занесения. Карьера спасена!
– Понимаешь, все «глазки» закоротило. Мы не видим, что у вас там творится. Может, тебя на мушке держат?
– Хватит чушь нести! – отрубил Кирилл и с треском повесил трубку.
Какая тут, на фиг, мушка, сами пост прошляпили… Но ведь действительно что-то не то творится. Мистика. И задание-то плевое, качай информацию из диссидента. Нынче такое задание – дефицит. За такими заданиями в очередь становятся… И вдруг – мистика какая-то. Откуда?..
Михалыч как-то странно посмотрел на ученика и повторил:
– Не припомню, чтобы я тебе давал домашний номер!
– Брось, Шкипер, – отмахнулся фээсбэшник. – Тебе по диссидентской твоей натуре всюду агенты мерещатся. Помнишь, как мы в пивной познакомились? Ты тогда оверкиль совершил.
– Ну извини, извини, – подобрел Михалыч, словно заранее ждал, чтобы его успокоили. – Давай лучше выпьем. – Виновато пряча глаза, он покосился на телефон, потом на стопку книг рядом с телефоном. И радостно возопил: – Вот она где! А я-то гадаю, куда её сунул! Это учебник офицера турецкого флота шестьдесят четвертого года издания. А интересен этот учебник тем, что в нем вероятным противником рассматривается наш флот. Российский. Тогда – советский. Так вот, в случае начала военных действий у турецкого флота обнаруживается одна, всего лишь одна задача. Не атака Севастополя, не охрана родного побережья, а патрулирование у Босфорского пролива. И несмотря на то, что флот у турков хилый, эта задача при поддержке босфорских береговых укреплений легко выполнима. О чем это свидетельствует?
Михалыч азартно схватил стакан и хлопнул его залпом.
Хлопнул свою дозу и Кирилл, судорожно думающий совсем о другом. Можно ли найти злой, а стало быть, человеческий умысел в свалившихся сегодня на голову событиях?
– О чем? – машинально подыграл он.
– О том, что при любом раскладе с началом военных действий Черноморский флот теряет стратегическую перспективу. Наши корабли можно даже не топить. Запер на выходе из Босфора – и все. Они никому, кроме турецких рыбаков, не опасны… А теперь ответь: кому нужен флот, не способный решать стратегические задачи? Не можешь? Тогда я отвечу. Бесцельное, но дорогостоящее существование Краснознаменного Черноморского было бы оправдано только в одном случае: если б боевые задачи флота укладывались в рамки превентивной доктрины. Иными словами, если б корабли были оснащены достаточно мощным оружием первого удара.
– А по-моему, нам уже пора закусывать, – прервал ученик пламенную речь наставника. – Картошка уже поди сварилась. Если блюдо обладает недостаточно пикантным вкусом, добавьте колбасы.