— Ладно. Идите, — кивнул головой он. — На большой перемене жду всех у себя в кабинете. Разбираться будем.
Забыв на полу огромный огнетушитель, он удалился. Ребята, похватав со столов пластиковые пакеты и сумки, тоже спешно покинули химический кабинет.
В коридоре они обступили Пашкова.
— Ну, ты идиот, — сказал ему Мишка Сидоров.
— Чего я? Чего я? — растерялся Лешка. — Подумаешь, паука игрушечного испугалась. Кто же мог знать» что пожар начнется.
— Ты это Петровичу объясни, — недружелюбно взглянул на Пашкова Женька.
— И пожалуйста. Объясню, — обиженно отозвался Лешка. — Как ржать, так всем вместе, а отдуваюсь вечно один только я.
— Кто придумал, тот должен и отдуваться, — мрачно заметил Тема. — Чуяло мое сердце: добром такое не кончится.
— Подумаешь! — проворчал Пашков. — Чего я сделал особенного? Паучок какой-то на леске искусственный. Кто же знал, что она пожар устроит. Чуть всю школу вообще не спалила. Психопатка.
— Ас тараканами южноамериканскими как получилось! — напомнил Олег. — Мог бы предугадать реакцию.
— Вот бы сами и предугадывали, — совсем разобиделся Лешка на одноклассников. — А то один я виноват. Если бы я ей хотя бы какашку ту подложил, — мечтательно засветились глаза у него. — В «Веселых гадостях» новая модель продается. Мажется. И даже сильнее, чем настоящая, пахнет.
— Фу! — отошла от Лешки подальше Катя. — Плохо ты кончишь, Пашков!
Только тут Олег вспомнил, что у него к друзьям важное дело.
— Пойдите сюда на минутку, — поманил он их в сторону. Они отошли.
— Ну чего? — уставился на Олега Женька.
— Я про вчерашнее… — начал тот. В это время раздался звонок на урок.
— Ладно. На следующей перемене, — махнул рукою Олег. — Сейчас нам опаздывать…
Друзья побежали по направлению к классу. Весь остальной восьмой «В» уже мчался впереди них.
Глава III
ВСЕГО ПОНЕМНОЖКУ
Урок математики у восьмого «В» прошел в бурном обмене записками. Суть записок сводилась к тому, что Лешку Пашкова ни в коем случае выдавать нельзя. Во-первых, его всем было жалко. Во-вторых, большинство класса само принимало участие в подготовке эксперимента с пауком. И наконец, мало кто в восьмом «В» любил химичку. Она и безо всяких розыгрышей постоянно ко всем цеплялась и часто совсем ни за что ставила двойки.
Собравшись на следующей перемене, ребята стали расспрашивать Лешку, что с пауком.
— Погиб, — развел тот руками. — Я перед тем, как выйти, проверил. Он там среди реактивов расплавился. Плакали мои денежки.
— Постыдился бы! — возмутилась Катя. — Мы ломаем голову, как его спасти, а он деньги жалеет.
— К тому же я не сказал бы, что деньги твои совсем даром пропали, — покачал головой Олег.
Одноклассники засмеялись.
— Да я не про то, — смутился Пащков. — Просто с моим пауком еще можно было бы что-нибудь потом придумать.
— С нас лично хватит, — хором отозвались несколько человек. — Хорошенького понемножку.
— Ты лучше подумай, что будешь директору говорить, — посоветовала Таня.
— А чего я ему говорить должен? — вылупился на нее Лешка.
— Вот это давайте серьезно обсудим, — взял дело Олег в свои руки. — Никто из учителей паука не видал.
— Кроме химички, — уточнил Лешка.
— Она не в счет, — принялся протирать очки носовым платком Олег.
— Она вообще у нас нервная, — вздохнул Тема.
— Именно, — согласился Олег. — Поэтому предлагаю всем стоять на одном: Алевтина просто чего-то испугалась, опрокинула реактивы, и начался пожар.
— Ну а если уж выплывет про паука, тогда в крайнем случае я вину на себя возьму, — произнес с героическим видом Лешка Пашков.
Потом был еще один урок математики, после которого в класс пришел Михаил Петрович.
— Думаю, мы лучше с вами тут побеседуем, — объяснил он.
Ребята визит директора сочли обнадеживающим. За серьезные проступки Михаил Петрович обычно отчитывал у себя в кабинете.
— Сперва хочу вам сказать: Алевтина Борисовна дома. С ней все в порядке. Только на бюллетене побудет несколько дней. Ее на вашем уроке что-то испугало. Я и сам не могу понять, что. Алевтина Борисовна мне говорила, будто увидела в воздухе какое-то страшное насекомое. Но это, конечно, фантазии.
Директор умолк, потупился. Затем с минуту внимательно смотрел на окно.
— У Алевтины Борисовны очень большая нагрузка, — наконец снова заговорил он. — Ну, и она устает. Из вас случайно никто не видел, чего она испугалась?