Да, все вокруг всегда беспокоились прежде всего об Анабель. Постоянно, глубоко и остро переживала все, что связано с ней, их мать. Отец Трейси, отчим Анабель, был единственным человеком, который относился к Анабель достаточно равнодушно. Когда Анабель убежала из дома вскоре после двенадцатого дня рождения Трейси, он абсолютно не волновался. Трейси даже показалось, что в душе он рад этому. Трейси тогда немножко возненавидела его за эту тайную радость, потому что сама переживала из-за побега сестры не меньше матери.
Хотя их мать и глубоко страдала – Анабель всегда была ее любимицей, – ей недоставало смелости, чтобы защитить старшую дочь перед мужем. Зная это, Анабель так никогда и не вернулась домой. Время от времени она писала Трейси коротенькие письма, больше похожие на записки, в которых почти ничего не сообщала о себе, а Трейси отвечала сестре длинными, нередко вымученными письмами, потому что инстинкт подсказывал ей, что надо стараться сохранить ту тонкую нить, которая связывала Анабель с семьей только через младшую сестру. Трейси считала, что хоть кому-то из семьи необходимо поддерживать отношения с Анабель, и она никогда не оставляла попыток уговорить сестру вернуться домой. Анабель изредка приезжала на Запад. Она тайком встречалась с Трейси, но неизменно отказывалась видеться с матерью и отчимом.
После бегства Анабель у Трейси началась трудная жизнь. Их мать всегда всерьез винила свою младшую дочь в том, что Анабель пришлось покинуть дом. Тогда, в двенадцать лет, Трейси соглашалась с матерью и тоже винила себя, с головой окунаясь в это самобичевание. Повзрослев, она поняла, что оказалась всего лишь орудием в руках судьбы. Трейси теперь понимала, что не стоит всю жизнь стыдиться поступка, который вызвала детская ревность. Со временем Анабель все равно бы ушла из дома, при помощи Трейси или без нее. Анабель постоянно несла в себе некую загадку – она всегда бросалась навстречу бедам и несчастьям, когда окружающие ее люди не видели в этом никакой необходимости.
После ухода Анабель из дома Трейси обнаружила вокруг себя новые, и высокие, стены. За ней следили с явными подозрениями, словно постоянно ждали какого-нибудь непременного неверного или опрометчивого шага. В прошлом она всегда была честной во всех своих поступках и привыкла, что ей верят, а сейчас оказалась со всех сторон окружена недоверием и подозрительностью. И все потому, что Анабель ушла из дома. К ее любви к старшей сестре постоянно примешивалось раздражение. Сейчас Трейси понимала, что это было здоровое и полностью оправданное чувство самосохранения, но в двенадцать лет она еще не знала этого и сильно страдала из-за чувства вины. Даже сейчас оно нередко напоминало о себе из прошлого, мешая свободе ее теперешних мыслей и чувств.
В тот день в ресторане Трейси тоже пыталась взять вину на себя за то, что случилось и послужило причиной, из-за которой сестре пришлось уйти из дома. Но, как всегда, Анабель отказывалась ее слушать.
– Все равно рано или поздно это произошло бы, дорогая, – с необычной для Анабель откровенностью заявила она. – Ты не должна винить себя за мой уход из дома. Никогда.
Потом Анабель продолжила рассказ о человеке, за которого собиралась выйти замуж, знавшем о ней «почти все» и любившем ее такой, какой она была. Она отказалась выполнить просьбу Трейси и познакомить его с матерью…
– Я не хочу знакомить их, – решительно отрезала Анабель, не оставив места для споров и уговоров. Порой она тоже могла быть упрямой. Правда, это упрямство было мягким, каким-то ускользающим, немного эфемерным, и люди редко принимали его во внимание, даже когда Анабель брала над ними верх.
– Извини, дорогая Банни, – продолжала она, – но я никогда не хотела, чтобы он встретился с моей матерью и твоим отцом. Он думает, что я осталась совсем одна и у меня нет никого, к кому я могла бы обратиться… в общем-то, это правда. Мне кажется, в качестве несчастной сироты я буду нравиться ему больше, чем в качестве добропорядочной дочери и сестры. Поэтому я не смогла рассказать ему даже о тебе.
Эти слова обидели Трейси, но ей не оставалось ничего другого, как все же принять точку зрения сестры без возражений. Анабель нашла себе нового человека, который станет беспокоиться о ней, будет все время рядом и сумеет по-настоящему заботиться о ней. Что поделаешь… Эта мысль принесла юной Трейси большое облегчение и радость.
Они собирались навестить родственников Майлса в Англии, а медовый месяц проведут в Турции, сообщила Анабель. Стамбул всегда манил и очаровывал Майлса как художника, и ему хотелось попробовать свои силы в чем-нибудь другом, кроме портретов.