– Что вы хотите этим сказать: «…кроме него»? – осторожно поинтересовалась она.
Какую-то долю секунды на лице Нарсэл было такое выражение, будто она не собирается отвечать на вопрос. Ее губы сжались в упрямую линию, в глазах промелькнула вспышка язвительного гнева.
– Я не забыла, – ответила Нарсэл. – И не собираюсь ничего забывать. Наступит день, когда он допустит ошибку… а я буду терпеливо ждать этого дня.
Она взяла поднос с наполовину съеденным ужином и вышла из комнаты. Трейси устало откинулась на твердые подушки. Сон как рукой сняло. Она перестала что-либо понимать. Ничто из происходящего в этом доме не поддавалось логическому объяснению.
Кто те двое, что упомянули в своем нервном разговоре ее имя? А что, если эта женщина была Нарсэл? Почему ее так заинтересовал найденный там Трейси шарф? Голоса двоих Трейси не могла узнать из-за акустики развалин, даже несмотря на то, что они могли быть ей знакомы. Если женщиной вполне могла быть Нарсэл, то мужчиной – Мюрат, который потом развернулся и пошел им навстречу.
Главной уликой, пожалуй, являлся шарф. Трейси достала его из-под подушки и задумалась: а ведь где-то она уже видела нечто подобное. И внезапно вспомнила: именно таким шелком в салоне Сильваны были обтянуты одна или две подушки. «Ну и что, – тут же спросила себя Трейси, – что из этого следует? Ничего. Это может быть простым совпадением».
Может, корни того, что сейчас происходило здесь, тянулись в прошлое, когда Анабель была еще жива? Ее смерти предшествовало сильное отчаяние. «Я не хочу умирать!» – крикнула тогда по телефону Анабель и буквально сразу же после этого разговора с сестрой покончила жизнь самоубийством. Если в ее смерти виновен кто-то из обитателей этого дома, покоя здесь не будет еще очень долго. Особенно если есть сила, заинтересованная в том, чтобы скрыть причину ее смерти, и сила, заинтересованная в обратном. Если бы она могла знать, кто на какой стороне! И потенциальные ее друзья, и скрытые враги носили маски. Если она сделает хотя бы один неверный шаг, земля под ее ногами разверзнется, и тогда ей не отделаться падением вроде того, что произошло сегодня вечером в развалинах дворца.
Недели ей явно не хватит. Значит, надо набраться смелости и противостоять не только Майлсу Рэдберну, но и Сильване Эрим. Она не должна позволять себе расслабляться даже под сильным психологическим воздействием откровенности Нарсэл. Не надо обольщаться сочувствием импозантного доктора Эрима. Лучше всего держаться подальше от них от всех и держать свои чувства в узде до тех пор, пока она не узнает достаточно, чтобы действовать… если хоть какие-нибудь действия были еще возможны.
В углу комнаты на стуле пошевелилась, устраиваясь поудобнее, всеми забытая Ясемин. Белая кошка довольно замурлыкала, еще раз заявив о своих правах на комнату Анабель.
6
Проснувшись утром, Трейси обнаружила, что нога немного побаливает, но аккуратная повязка Нарсэл не сползла, и неудобства, связанные с раной, уже не казались существенными. Трейси с нетерпением ждала поездки в Стамбул. Ей очень хотелось хоть на какое-то время покинуть дом, таивший в себе так много зловещего.
Одевшись к завтраку, Трейси Хаббард направилась к лестнице. Дверь в кабинет Майлса была приоткрыта, и она решила поговорить с ним до его отъезда. В кабинете никого не оказалось. Двери на балкон были тоже открыты, и по холодной комнате гулял свежий утренний ветерок. Трейси посмотрела по сторонам и заметила на полу несколько листов бумаги, которыми играл ветерок.
Она вошла в кабинет, чтобы подобрать их, и изумленно замерла, когда увидела, что творится под длинным столом, куда она вчера сложила рассортированную по разделам рукопись книги Рэдберна. Страницы рукописи и рисунки валялись как попало. Хаос снова поглотил порядок.
Должно быть, это натворил ветер, подумала Трейси и пошла закрывать двери. Но, закрыв их и внимательно оглядев тихую и спокойную комнату с заваленным бумагой полом, она поняла, что никакой ветер не мог сделать это, да еще в одной, определенной части кабинета. Это было тем более странно, что высокая куча неразобранных бумаг на столе осталась нетронутой.
Может, это сделал сам Майлс Рэдберн в минуту гневного нетерпения, подумала Трейси, чтобы заставить ее выйти из себя и уехать? Но этот поступок никак не соответствовал тому, что она знала о Майлсе. Такие натуры никогда не действуют исподтишка. И Рэдберн никогда не унизится до таких грязных трюков. В том, что произошло в кабинете, просматривался злой и жестокий умысел. Но кто же, кто это сделал? Конечно, не робкая и застенчивая Халида. И не Нарсэл, в которой она видела союзницу после вчерашнего вечера. Хотя временами Трейси и казалось, что турчанка способна на жесткость… И, вне всяких сомнений, Сильвана Эрим никогда не сыграет такую злую шутку. Но тогда кто же?
Может быть, Ахмет? Дворецкий ходит бесшумно, как тень, и помнит, что она знает о нем больше, чем ему хотелось бы. Может, это его маленькая месть ей? Нет, пожалуй, это походило больше на предупреждение и даже угрозу. Создавалось впечатление, что кто-то недвусмысленно говорил ей: «Прекрати притворяться, что работаешь, и убирайся отсюда».
Трейси сжала губы, вышла из кабинета и спустилась по лестнице. Сейчас, когда дом заливал яркий солнечный свет, он казался уже не страшным, а злым. Нет, ее так легко не остановить, решила Трейси. Как только она вернется домой после поездки с Нарсэл, немедленно все разложит заново, как будто утреннее происшествие – не что иное, как безобидная шутка.
Спустившись на второй этаж, Трейси услышала в столовой звуки голосов. Она быстро, подталкиваемая силой собственного негодования, вошла в комнату. Трейси надеялась найти там завтракающего Майлса Рэдберна, но художника за столом не оказалось. За столом сидели только Нарсэл с братом и о чем-то серьезно беседовали по-турецки. На звук шагов Трейси они оба удивленно подняли головы, и это удивление подсказало ей, что вид у нее был воинственный.
– Я только что была в кабинете мистера Рэдберна, – сообщила Трейси Эримам, – и обнаружила, что вся моя вчерашняя работа пошла насмарку. Вы не видели мистера Рэдберна? Мне бы хотелось узнать, известно ли ему о том, что кто-то похозяйничал в его кабинете? Кто мог это сделать, как вы думаете?
Брат с сестрой обменялись быстрыми многозначительными взглядами, значение которых Трейси не смогла понять.
Доктор Эрим встал, чтобы усадить Трейси за стол. Трейси заметила, что он уже не был похож на того сочувствующего человека, который привел ее домой вчера вечером после происшествия в развалинах. Его черные глаза пылали, взгляд был напряженным и каким-то неловким. Несомненно, что-то произошло! Трейси стало не по себе, но она села за стол.
– Что случилось? – спросила она. – В чем дело? Нарсэл первой пришла в себя.
– Вы захватили нас врасплох, мисс Хаббард. Я понимаю вас. Обидно, когда работа идет насмарку. Мы тоже шокированы этим.
Мюрат Эрим не воспользовался, однако, подсказкой сестры. Хотя он и не закончил завтракать, не сел вновь за стол.
– Может, будет лучше, мисс Хаббард, если вы сразу же вернетесь домой? – напрямик заявил он ей. – Судя по всему, в Турции вас ожидают одни неприятности.
– Но почему я должна возвращаться домой? – спросила Трейси, испуганная такой резкой атакой. – Я не спорю, эта злая шутка вывела меня из равновесия, но я сделаю все заново. Если целью этой злой шутки было заставить меня все бросить и уехать домой, шутник просчитался.
Доктор Эрим аккуратно и неторопливо положил на стол салфетку, заметно стараясь взять себя в руки, поклонился и, не ответив гостье, вышел из столовой.
Трейси изумленно повернулась к Нарсэл.
– Что я такого сделала? Почему он так разозлился?
Турчанка ответила не сразу. Молча Нарсэл нагнулась над тарелкой, на которой лежала булочка, разломила ее и медленно намазала маслом. Халида подала завтрак Трейси. Трейси ждала, пока служанка уйдет. Пауза в разговоре помогла ей: в ее голове начала складываться ясная картина.