Сильвана привстала с дивана.
– Что там такое? Вы должны рассказать мне.
– Не крутись, пожалуйста, – строго осадил ее Майлс. – Еще немного, и я разрешу тебе отдохнуть. Дай мне сначала только поймать это… И не задавай вопросов. Если все будет в порядке, скоро сама все увидишь.
Сильвана вздохнула и откинулась на подушки. На пальце засверкал изумруд, и самовар послушно отразил зеленый огонь. Тут Трейси в первый раз заметила, что прямо под высокой трубой на самоваре висит маленькое ожерелье из голубых бусинок.
– Почему на нем ожерелье? – спросила она. Сильвана улыбнулась.
– Это все суеверия и предрассудки Халиды. Только так я могу заставить девчонку зайти в одну комнату с самоваром. Она считает, что голубой цвет прогонит его злые чары.
– А мне бусы на нем нравятся, – заметил Майлс. – Хороший турецкий обычай. Я не уверен, что Халида так уж и ошибается насчет того, что этот самовар приносит несчастье. Но, с другой стороны, я и не уверен, что голубые бусы обладают достаточной волшебной силой, чтобы защитить нас.
Поработав еще какое-то время, он нервно отложил кисть в сторону и начал собираться.
– Сегодня что-то ничего не получается. К тому же я утомил тебя, Сильвана, этим сидением в одной позе. Пойду поработаю с книгой. Трейси, не поможете мне?
Трейси направилась к двери, но Сильвана спокойно и властно сказала:
– Я хотела бы пару минут поговорить с мисс Хаббард наедине. После этого я пришлю ее тебе.
Было ясно, что неприятности, к которым Трейси приготовилась заранее, неминуемы. Трейси поймала на себе изумленный взгляд Майлса, который тот бросил на свою помощницу перед уходом, но это только укрепило ее решимость не сдаваться независимо от того, что приготовила ей Сильвана.
Как только он вышел, в комнату юркнула Нарсэл с видом человека, уверенного в том, что его не прогонят. Трейси спросила себя: а не за тем ли пришла сестра доктора Эрима, чтобы полюбоваться представлением, в финале которого Трейси Хаббард выдворят из дома?
Нарсэл, сделав несколько шагов по комнате, остановилась перед столом, на котором стоял открытый ящик.
– Я вижу, вы получили новую партию четок от Хасана-эффенди, – заметила она.
Сильвана, равнодушно кивнув, ответила:
– Похоже, спрос на них в Нью-Йорке растет. Благодаря этому я хоть как-то смогу помочь молодому человеку.
Нарсэл сунула руку в ящик и достала пригоршню ярких бус. Трейси наблюдала, как они скользят в ее пальцах. Среди голубых, красных и коричневых она успела заметить и черные, прежде чем они со стуком упали в ящик.
– Мне кажется, существуют и другие способы помощи сыну Ахмета-эффенди, – сказала она, не глядя на Сильвану.
Трейси почти не слышала ответа миссис Эрим, ей было просто не до него. Черные четки напомнили о себе, о своей магической силе. Она вспомнила, что, когда Хасан показывал им четки в магазинчике, черного янтаря среди них не было. Тогда как и когда они очутились здесь? Черные бусы, последние слова Анабель в трубке телефона и детская песенка, означающая сигнал опасности, – эти три вещи были для Трейси неразрывны.
Внимание Сильваны вернулось к Трейси. Даже не предложив ей присесть, она сказала без всяких околичностей:
– Мюрат рассказал мне, что вы сестра той несчастной девушки, которая принесла нам так много неприятностей и горя.
– Верно, – кивнула Трейси и почувствовала, что в горле у нее пересохло. – Я сестра Анабель.
– Могу я поинтересоваться, почему вы, приехав в Стамбул, не сообщили нам об этом сразу? Это всех нас очень интересует.
Трейси перечислила все те же причины своего умолчания, которые она привела Мюрату и Нарсэл, но ни одно слово даже ей самой не казалось убедительным. Сильвана внимательно, спокойно выслушала ее, и ее отражение в самоваре словно удваивало это несокрушимое спокойствие.
– И вы надеетесь, что мы поверим в эту историю? – спросила она после того, как Трейси закончила.
– Но это правда, – твердо заявила Трейси, несмотря на то, что хотя это на самом деле была правда, но не вся.
– Я довольно долго размышляла над этой новостью, – сказала Сильвана Эрим, – и не предпринимала никаких шагов, потому что хотела как можно лучше во всем разобраться. Поскольку теперь все знают, что вы сестра Анабель Рэдберн, мне казалось вполне естественным, что вы должны сообщить об этом и мистеру Рэдберну. Но вы, судя по всему, еще не сделали этого?
Трейси упрямо покачала головой. Главное, что сейчас ее волновало, – это то, чтобы необъяснимый страх, неожиданно охвативший ее, не отразился на лице.
– Мне кажется, я знаю, почему вы хранили молчание. Вы боитесь, что он сразу же отошлет вас домой, так ведь? – продолжила свое наступление Сильвана.
– Я не знаю, как поступит мистер Рэдберн, – покачала головой Трейси. – А я в любом случае должна довести работу до конца. После того как она будет закончена, я расскажу ему все… перед самым своим отъездом домой.
– Неужели вы думаете, что я позволю вам тянуть так долго? – осведомилась Сильвана. – Глупая девчонка… Мистер Рэдберн вновь начал писать. Работа над портретом может спасти его. Я не позволю вам мешать ему всякими глупостями. Завтра же вы получите билет на самолет и послезавтра улетите. Вам все понятно?
Трейси тяжело вздохнула и решила прикинуться дурочкой, раз ее хотят считать таковой.
– Я уже говорила и повторяю, что могу переехать в Стамбул, если вам нужна комната, которую я сейчас занимаю.
Сильвана с досадой взмахнула рукой. Маневр Трейси все-таки вывел ее из себя. Самовар, стоящий у ее локтя, в миниатюре воспроизвел ее движение на гладкой медной поверхности, добавив к нему свое злобное толкование.
– По-моему, я ясно сказала, что послезавтра вы улетаете из Турции, – сухо отчеканила миссис Эрим. – Если вы останетесь, я открою правду мистеру Рэдберну и сделаю так, чтобы он сам отослал вас домой. Думаю, он будет не очень доволен новостью.
Трейси Хаббард чувствовала, что вот-вот потеряет самообладание, хотя она старалась не подавать виду, что волнуется, но внутри у нее все дрожало. Все карты были в руках Сильваны, но Трейси решила не давать взять себя на пушку. Она рискнула и предприняла последнюю попытку сопротивления.
– В таком случае я бы предпочла сама все рассказать мистеру Рэдберну.
– Пожалуйста, – тут же согласилась Сильвана. – Но в таком случае я, естественно, оставлю за собой право добавить свои собственные комментарии. Мне кажется, для вас самой было бы наилучшим выходом в этой ситуации уехать так же тихо, без скандала, как приехали сюда… ничего не сказав ему.
Трейси вдруг поняла, что сама может взять Сильвану на пушку, и решительно направилась к двери.
– Ничего. Я сама выясню, что думает по этому поводу мистер Рэдберн. Я скажу ему, что вы требуете моего немедленного отъезда. Может, он поймет, что завершить работу над книгой он может не только в вашем доме. Тем более что работа над вашим портретом продвигается медленно, и в этом случае смена обстановки может пойти ему на пользу.
Нарсэл тихо вздохнула. Сильвана молчала до тех пор, пока Трейси не подошла к двери.
– Пожалуй, вы можете остаться, но лишь на несколько дней, – задыхающимся голосом произнесла она. – Несколько дней, не больше. Потом вы улетите домой. Тихо и без всяких выяснений отношений с мистером Рэдберном.
Трейси с подчеркнутым хладнокровием вышла из салона. Она одержала еще одну победу, но дорогой ценой. Внутри у нее творилось что-то невообразимое.
Из комнаты Сильваны вслед за ней выбежала Нарсэл и догнала ее, но Трейси в данный момент не нуждалась в компании.
– Какая подлая! – тихо воскликнула Нарсэл. – Это ее следует отправить из нашего дома! Ее, и больше никого! Но пожалуйста… лучше подчинитесь. Сделайте так, как она хочет. Для вас самой будет лучше, если вы как можно быстрее уедете.
– С какой стати я должна уезжать? – возмутилась Трейси. – Почему вы тоже хотите, чтобы я уехала домой? Почему вы на стороне Сильваны?
Нарсэл ответила ей с негодованием:
– Я вовсе не на стороне этой женщины. Никогда я не была на стороне миссис Эрим! Просто мне кажется, что вы можете навлечь на себя серьезные неприятности. Знаете, у меня сложилось впечатление, что вы недооцениваете мистера Рэдберна… Я знаю его гораздо лучше. Поэтому, только поэтому и я говорю вам: если вы сейчас уедете, все еще может закончиться мирно и хорошо. Если же останетесь… вам придется положиться только на судьбу и надеяться на лучшее.