— И на посту остался ты один, — добавил Кубусь необычно серьезным тоном.
— Я не на посту, а на лавочке, — позевывая, уточнил Ленивец.
— Ты — наша последняя надежда, — прощебетала Гипця.
Ленивец разомкнул веки.
— Нет, — пробормотал он. — Не хочу быть последней надеждой. Лучше я буду поглядывать.
Обхватив Ленивца за плечи, Кубусь заставил его приподняться и сесть.
— Об этом и речь! Нам запретили выходить из дому, мы под домашним арестом.
Кубусь посвятил Ленивца в суть дела, вкратце обрисовав ему ситуацию, сложившуюся после подделки плана. В заключение он подчеркнул:
— Теперь ты будешь выслеживать Толуся Поэта и того пижона с усиками, иначе все пропало.
Ленивец протер глаза рукой.
— Минуточку, кто из кого должен сделать отбивную котлету?
— Толусь Поэт из Спортсмена. Но это неважно. Самое главное, чтобы они не вынесли из виллы эту вещь. Понятно?
— Понятно, — усмехнулся Ленивец. — Но интереснее всего с этой отбивной, очень хотелось бы увидеть.
Кубусь выпрямился и, вытянувшись в струнку, принял сугубо официальный вид.
— Мы рассчитываем на тебя, Ленивец! Надеюсь, ты хорошо справишься с заданием.
Ленивец протяжно зевнул и почесал за ухом.
— Можешь надеяться, но я не знаю, что из этого выйдет, потому что у меня нет сегодня слив.
Гипця едва не подавилась от смеха.
— Обещаю, как только принесешь интересные сведения, сразу же купим тебе целый килограмм слив.
— Каких?
— Самых дорогих.
— Тогда все в порядке, я дешевых не люблю.
Глава XLVIII СТРАДАНИЯ ЮНОГО ДЕТЕКТИВА
Это был, пожалуй, наихудший день в жизни Кубуся Детектива.
После завтрака мать взяла его с собой в Центральный универмаг. Кубусь вообще не любил ходить за покупками, но теперь возненавидел это занятие на всю жизнь. С видом приговоренного к смерти он ходил по секциям и безучастно соглашался со всем, что предлагала мать. Его же самого ничто уже не радовало, ничто не интересовало…
В мыслях он вновь и вновь переживал свои недавние приключения: караулил у ворот кооператива «Клен», следил за Усиком, укрывался в зарослях терновника возле загадочной виллы. Его рассеянность и невнимательность достигли наивысшей точки, когда, примеряя брюки, он попытался надеть их через голову, как свитер.
— В чем дело, Кубусь? — спросила обеспокоенная мать. — Что с тобой стряслось?
«Что с тобой стряслось?» — мысленно повторил он слова матери. Что за глупый вопрос! Там Толусь Поэт делает отбивную из Спортсмена, а он здесь примеряет новые брюки! Там дед Куфель изображает доброго американского дядюшку, а он здесь должен выбирать себе носки! Может, как раз сейчас Усик обнаружил в ванной нечто такое, о чем никто и подумать не мог, а мать заставляет Кубуся надувать резиновую лягушку, приговаривая с приторной улыбкой: «Какая прекрасная лягушка! Ты сможешь на ней плавать». Да чтоб она провалилась, эта лягушка!
У фотографа (разумеется, накануне отъезда пришлось сделать новую фотографию на удостоверение личности) ему казалось, что Ленивец все испортит. Налопается малины или еще какой гадости, а аферисты тем временем «обработают» виллу и рассеются, как сигаретный дымок. А потом ищи ветра в поле!
У парикмахера (перед отъездом, разумеется, потребовалось сходить в парикмахерскую) Кубусь едва не потерял сознание, вспомнив, что у американца «Крайслер» новейшей модели, который в состоянии выдавать сто пятьдесят километров в час. Через несколько часов эти аферисты будут уже за границей, а он, Кубусь, до конца жизни не простит себе, что вместо того, чтобы действовать, сидит сложа руки у парикмахера, ибо так захотелось любимой мамочке!
Наконец они вернулись домой. Войдя в комнату, Кубусь тотчас же позвонил Гипце.
— Есть какие-нибудь новости? — обеспокоенно поинтересовался он.
— Нет, — печальным голоском ответила Гипця. — Умираю от скуки, вышиваю салфетку в подарок тете на именины.
Хорошенькое дело! Кандидатка в детективы прозябает за таким занятием!
— Ленивца не было?
— Нет.
— Может, звонил?
— От него ни слуху ни духу. Спит, наверно, где-нибудь в кустах.
Бессовестная! Нет чтобы приободрить, так она еще сыплет соль на раны. Впрочем, по правде сказать, чего еще можно ожидать от Ленивца? Он либо лопает малину, либо отсыпается в кустах.
— Слушай! — нетерпеливо крикнул в трубку Кубусь. — Если будут новости, позвони. Я сижу дома.
Гипця хихикнула.
— Уж и не знаю, удастся ли. Мама запретила тебе звонить. Знаешь, что она говорит? Что ты — из породы таких тихих хулиганов.