— Идем дальше как ни в чем не бывало, — шепнул он Ленивцу, едва шевеля губами. Но тот буквально спал на ходу и даже не услышал предупреждения. Он лишь зевнул и поплелся дальше.
Кубусь чувствовал, как у него замирает сердце, а внезапно налетевший страх лишает сил. Проходя мимо полицейского, он узнал его: это был их участковый. Страж общественного порядка высунулся из тени, подозрительно оглядывая коляску и мальчиков.
У мальчишек от страха душа в пятки ушла. Удаляясь, они подумали было, что все прошло гладко, как вдруг услышали за спиной резкий голос участкового:
— Эй, ребята!
Мальчики остановились, как по команде. Медленно ступая, полицейский подошел к ним и опустил на плечо Кубусю тяжелую, как свинец, руку.
— Как тебя зовут?
— Якуб Павлик, — промямлил Кубусь. Ему казалось, что земля уходит у него из-под ног.
— Хорош, нечего сказать, — услышал он спокойный голос участкового. — Ты тут шатаешься по ночам, а мать позвонила в полицию и сообщила, что ты пропал.
— И вовсе не пропал! — громко запротестовал Кубусь. — Я как раз иду домой.
Пытливый взгляд сержанта задержался на детской коляске.
— А коляска у вас откуда?
Они долго не отвечали. Кубусь мог бы придумать сотни разных объяснений, но ни одно из них сейчас не годилось. Поэтому лучше было промолчать.
Сержант заглянул в коляску и, сдернув одеяльце, широко раскрыл удивленные глаза.
— Что вы в ней везете?
На этот раз Кубуся опередил Ленивец. Ощерив зубы и громко сглотнув слюну, он выпалил:
— Да так… корм для кроликов.
Сержант ощупал лежавший на дне коляски мешок, и добродушное лицо его посерьезнело.
— Корм для кроликов, говоришь? — повторил он задумчиво. — Что-то вы крутите, мои милые! Что-то здесь у вас не сходится! — Он набросил на мешок одеяльце и, насмешливо улыбнувшись, добавил: — Ну ничего, разберемся в отделении.
Глава LIV НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ…
Вот так юные детективы оказались в полицейском участке.
Помещение дежурного было невелико. Побеленные стены, у стен деревянные скамьи, в глубине барьер, а за ним стол, за которым располагался дежурный. В воздухе клубами висел сизоватый табачный дым.
— Пан поручик, нашелся тот паренек, — произнес сержант, войдя с мальчишками в помещение дежурного. — Надо позвонить его матери, чтобы не беспокоилась.
Неторопливо набирая номер телефона, офицер с интересом приглядывался к коляске, которую сержант втащил в помещение.
С большим трудом Кубусь удерживался от слез. Мало того, что столь драматически завершилось дело о черном зонте, так вдобавок его ожидал неприятный разговор с матерью. Вот уж не везет так не везет! Слезы подступили к его глазам, горький привкус их почувствовался в горле, но он не заплакал. Не хватало еще детективу расхныкаться на глазах у стражей порядка.
Ленивца же все происходящее в комнате оставляло совершенно равнодушным. Он только зевал, и казалось, вот-вот заснет.
Телефонный разговор с матерью длился недолго. Офицер лишь сообщил пани Павликовой, что ее сын нашелся неожиданно быстро и пребывает в полном здравии.
Положив трубку, дежурный спросил у сержанта:
— А коляска?
— Я, пан поручик, — с готовностью откликнулся сержант, — как раз поймал этих фруктов с этой самой коляской. А в коляске находится что-то подозрительное.
Офицер перегнулся через барьер.
— Покажите!
Участковый с усилием вытащил из коляски тяжелый мешок и со стуком опустил на стол перед офицером, а тот стал быстро распутывать шнурок, которым был обвязан сверток.
В комнате воцарилась тишина. Кубусь отрешенно следил глазами за проворными движениями рук, развязывающих сверток, совершенно забыв о том, где находится. «Что это может быть?» — мысленно вопрошал он. Распутав шнурок, офицер мучился над неподдающимся узлом. Разозленный неудачей, он вынул из кармана нож и одним махом рассек узел. Потом, сняв шнурки, он вдруг удивленно воскликнул:
— Черт побери, здесь сейф!
В мешке находилась массивная железная шкатулка зеленого цвета. Офицер попробовал приподнять ее, но она оказалась слишком тяжелой. Его удивленный взгляд остановился на мальчиках.
— Откуда это у вас? — спросил он непререкаемым тоном.
Вопрос очень простой, но как на него ответить? Обменявшись понимающими взглядами, мальчики молчали. Наступила глубокая тишина. Первым отозвался Ленивец.
— Из коляски, — робко пробормотал он.
— А коляска?