— Месье Волков, мне кажется нам с вами по пути?! — неожиданно сказала Аня и мило улыбнулась. — Не изволите ли ехать вместе?
— С превеликим удовольствием, если конечно Павел не будет против?!
Юсупов нахмурился и как-то странно посмотрел на друга.
«Ревнует», — отметил про себя Волков.
Впрочем, вслух Павел сказал:
— Конечно же, нет. Зная, что в дороге ты будешь с Владимиром, мне будет спокойней. Он превосходный фехтовальщик и в случае чего сможет постоять за себя и за даму.
— Ты мне льстишь.
— Не надо скромничать, — сказал Алексей. — В полку ты был одним из лучших, даже несмотря на юные годы.
— Просто у меня был хороший учитель.
— Ну да, знаменитый испанец. Помню, ты все время рассказывал нам о нем байки. Как там его звали?
— Мартин, — ответил Владимир.
— Вас обучал фехтованию испанец? — удивился граф Рябов. — Интересно, и кем он был? Я никогда не слышал о таком учителе, хотя знавал многих лучших от Петербурга до Москвы, но ни когда не слышал о испанце Мартине. А как мне кажется, нас с вами обучали в одно время?!
Волкову изрядно не понравился тон этого молодого графа. И почему-то сам граф ему тоже внезапно перестал нравиться. Владимир не любил, когда его слова ставили под сомнение, к тому же в присутствии друзей.
— Да, Мартин де Вилья не был прославленным фехтовальщиком, но держу пари, он бы дал фору многим! — Волков сделал паузу, гордо посмотрел на графа и продолжил. — Мой отец Михаил Андреевич познакомился с ним во время взятия Парижа. Мартин был наемником и бился против наполеоновских войск. Так получилось, что мой батюшка спас ему жизнь, а испанец посчитал это долгом. Когда мне исполнилось семь, отец предложил испанцу искупить долг, обучив меня, и тот согласился.
— И где он теперь этот загадочный испанец? — полюбопытствовал граф.
— Не знаю, — честно признался Владимир. — Когда мне исполнилось семнадцать, я попал в полк. С тех пор я его больше не видел. Его долг был выплачен и он уехал.
— А потом, когда вы жили там, за границей, вы не пытались найти его, месье Волков? — полюбопытствовала Аня.
— Не было необходимости, — сказал Владимир. — Как любой дорвавшийся до свободы повеса, я был занят немного другим, мадмуазель. — Он усмехнулся. И все рассмеялись.
— Хотя нет, постойте. Когда я жил в Париже. Я спрашивал о нем у испанцев, которые встречались мне в местных питейных заведениях. Одни говорили, что он живет в Испании и где-то пьянствует у себя на фазенде, другие поговаривали, что он подался в наемники и продает свою, — Владимир сделал паузу и усмехнулся, — но некоторые утверждали, что Мартин уехал на Ямайку и стал пиратом.
— Мило, — саркастически заметил граф. — Значит, вас учил никому не известный испанец, который якобы сейчас плавает где-то в океане и грабит суда?!
— Если даже и так, и вы сомневаетесь в моей школе, вы можете проверить ее на себе, — заявил Волков. — Я к вашим услугам…
Все на секунду замерли. Граф открыл рот, помедлил и уже собирался что-то сказать, как вдруг Аня, внезапно очутившись между ними, взяла обоих господ под руки и мило проворковала:
— Ну, мальчики, ну, что вы, вечно, как бойцовые петухи? Вон уже и спектакль начинается. Пойдемте лучше представление смотреть?!
— И в самом деле… — достав из кармана золотой брегет и посмотрев на стрелки, сообщил бравый гусар, товарищ графа. — Начинается!
— Ну, пойдемте, — потянув за собой Волкова и графа, сказала Аня и все остальные тронулись следом.
Разговоры и все посторонние дела сошли на нет, дама велела. Но Волков знал, что эта тема еще отзовется. Впрочем, он в себе был уверен, а этот молодой граф казался ему просто пижоном. «Подумать, только, этот столичный денди даже не служил в армии и не нюхал пороха, как говаривал батюшка, а всю жизнь провел при дворе и папеньке! Тоже мне, учился у лучших от Москвы до Петербурга. Пижон! Хотя, скорее всего, он больше не решится затронуть эту тему. Впрочем, мне на него наплевать, на днях я уезжаю в поместье. А если ему и взбредет что-то в голову, пусть так, я буду всегда к его услугам». И Волков самонадеянно улыбнулся.
Тем временем господа вошли в большой и богато украшенный зал Александровского театра, где публика уже усаживалась по своим местам, и от этого царила легкая суматоха. Компания прошла мимо рядов партера и, найдя свои места заняла их. Свет угасал, представление должно было вот-вот начаться.
Неожиданно кто-то из господ, находившихся рядом, с волнением произнес: