Уединившись с мужем в каюте, Настя наконец высказала ему все, что не могла сказать при бароне.
— Илья, вот объясни мне, пожалуйста, зачем ты отказался от гонорара, который тебе этот престарелый фашист предлагал? Разве у нас с тобой куча лишних денег, что ты согласился бесплатно на него работать? — напустилась она на мужа.
— Да ни на кого я не работаю, — возразил он. — Я просто сам хочу выяснить, почему погибли близкие этого немецкого барона, который, кстати, фашистом не мог быть по определению.
— Это почему же?
— Фашисты были в Италии при Муссолини, а гитлеровская Германия тогда была нацистской. И если наш барон был членом национал-социалистической партии, а других партий в Германии тогда просто не было, то он был нацистом, а не фашистом.
— Да какая разница — нацист или фашист? Не нравится мне этот гитлеровский барон, вот и все! А от гонорара ты все же зря отказался, — посетовала Настя. — Надеюсь, ты хотя бы не собираешься отказываться от причитающегося нам вознаграждения, ну, если вы с Ренатом найдете этот кейс с бриллиантами?
— Если мы найдем гитлеровский клад, я обязан буду сообщить об этой находке в Интерпол. А там уже как решат. Может, премию нам дадут, — с усмешкой произнес Илья.
— Премию?! Ты что, издеваешься надо мной? Какая премия, если там бриллиантов на миллионы долларов! — возмутилась Настя.
— Ну, пока никто еще не видел эти мифические бриллианты, так что не факт, что они вообще существуют. Хотя все, что нам рассказал барон, очень похоже на правду. Нам-то он мог все что угодно наплести, но своего внука вряд ли стал бы обманывать, ведь он даже схему ему нарисовал, в какой каюте их ждет кейс с бриллиантами. Так что Вальтер с Джулией точно знали, где и что им искать на затонувшей подлодке, но не могли знать, сколько времени у них уйдет на то, чтобы добраться до нужной каюты и отыскать там этот кейс. На их месте я бы оставил запасные баллоны снаружи подлодки возле выхода, потому что внутри нее поднимается такой ил, что найти там что-то будет невозможно. Скорее всего, они так и сделали, так что нам с Ренатом нужно еще раз там все внимательно осмотреть, и тогда уже можно будет делать какие-то выводы. Нужно будет завтра сказать барону, чтобы он запретил своей гоп-компании погружаться к подлодке до тех пор, пока мы с Ренатом там все не обследуем. Проведем, так сказать, подводный осмотр места происшествия.
— Сомневаюсь, что барон сможет им что-то запретить, а тебя они тем более не станут слушать. Это же «черные дайверы», которые грабят затонувшие суда, то есть по своей сути они бандиты и не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить эти бриллианты. Ты их капитана видел? Этот Джузеппе — вылитый мафиози! И как только Вальтер мог довериться такому неприятному типу?
— Это-то как раз меня не удивляет. Вальтер был, наверное, таким же, как и вся его команда, раз они все занимались одним промыслом. Не зря же барон так хотел, чтобы его внук вышел из этого черного бизнеса, но это был как раз тот случай, когда благими намерениями вымощена дорога в ад.
— Илья, мне что-то перестала нравиться твоя затея с этим расследованием. Лучше не связывайся с этими «черными дайверами». Ну их к черту! Пусть немецкий барон сам с ними разбирается, а мы сюда отдыхать приехали. И даже хорошо, что ты отказался от гонорара, значит, ты никому ничего не обязан!
— А как же бриллианты на миллионы долларов? Они тебя уже не интересуют?
— Интересуют, но не так уж сильно, чтобы из-за них испортить себе отпуск. Один барон чего стоит! И зачем только Ренат его на свою яхту взял? Илья, ты не мог бы завтра попросить своего друга, чтобы он избавил нас от такого соседства?
— Мне проще попросить Рената сняться с якоря и вернуться на Корсику, если тебя так уж стесняет этот барон.
— Ладно, не надо никого ни о чем просить. Делай что должно, и будь что будет, — сказала Настя, привыкшая во всем полагаться на мужа.
Они встретились, когда им было всего по семнадцать лет, и это была любовь с первого взгляда. Настя приехала тогда с родителями в Симеиз и в последний день перед отъездом обратно в Москву познакомилась с парнем, игравшим на гитаре под скалой Лебединое Крыло. Присев на камень, она зачарованно слушала, как он поет одну из ее любимых песен «Битлз» «While my guitar gently weeps» («Пока моя гитара нежно плачет»). От взгляда ее карих с зелеными искорками глаз у Ильи перехватило дыхание. Закончив петь, он отложил гитару и подошел к девушке познакомиться. Через полчаса, уединившись на опустевшем пляже, они уже самозабвенно целовались. Илья так вскружил ей голову, что она потеряла счет времени и забыла, что обещала отцу вернуться в санаторий до десяти вечера. Рассерженный отец, застав дочь в два часа ночи в объятиях молодого человека, был вне себя от гнева. Не захотев слушать ее оправданий, он схватил Настю за руку и силой увел с собой. На прощанье она успела только крикнуть Илье, что завтра утром улетает домой в Москву. Больше ей отец не дал ничего сказать. Илья вернулся в свою палатку, но до утра так и не смог заснуть. Образ Насти стоял перед его глазами, и все его мысли были только о ней. С утра пораньше Илья отправился на автовокзал, надеясь найти ее там. На первый рейс в аэропорт Симферополя в 06: 30 утра Настя не пришла, не было ее на рейсе ни в 09: 30, ни в 12: 00. Кассирша сказала ему, что, возможно, его девушка уехала в аэропорт на санаторском автобусе, но Илья даже не знал, в каком санатории она с отцом остановилась, и когда у нее вылет, ему тоже было неизвестно. Море без Насти ему теперь было не в радость, и на следующий день он уехал домой.