Настя рассказала, что работала после окончания мединститута хирургом-травматологом. В декабре прошлого года ее вызвали в военкомат, ведь она лейтенант запаса медицинской службы, и предложили ей, как несемейной, поехать на стажировку по военной травме в Афганистан. Настя согласилась. И вот она здесь уже третий месяц работает оперирующим хирургом-травматологом в медроте Кандагарской мотострелковой бригады. В Кабул же она прилетела вчера ночью — сопровождала в кабульский госпиталь тяжелораненого бойца с черепно-мозговой травмой, и завтра должна улететь обратно.
Из ее сбивчивого рассказа Илья уяснил главное — Настя не замужем и у них есть целая ночь впереди. Все остальное для него не имело значения. По ее сияющим глазам он понял, что она думает о том же, что и он. Бывают моменты, когда слова не нужны. Когда рядом тот самый, без которого ты не можешь теперь жить и дышать. Встретиться здесь, в далекой стране, — это было как знак судьбы. С молчаливого согласия Насти Илья поймал такси, и они поехали в отель «Интерконтиненталь». Закрывшись в его уютном номере с двуспальной кроватью, они начали с того, на чем оборвалось их первое романтическое свидание у моря, — с проникновенного поцелуя, от которого у Насти, как и десять лет назад, вскружилась голова.
После безумной ночи любви Илья твердо решил, что летит в Кандагар вместе с ней, лейтенантом медицинской службы Анастасией Ворониной. По уговору с главным редактором АПН, темы для своих репортажей Илья мог выбирать себе сам, разумеется, придерживаясь рекомендаций, данных ему завотделом прессы ЦК КПСС, так что никаких особых разрешений на вылет в Кандагар ему не требовалось. Достаточно было уведомить о своих планах заведующего афганским бюро по телефону, что Илья и сделал, не выходя из своего номера. Настя к тому времени уже проснулась. Из его разговора по телефону она узнала, что Илья собрался сделать репортаж о военных медиках Кандагарской медроты. Понятно, что все это он затеял только ради нее. Новость, что Илья летит в Кандагар вместе с ней, Настю не могла не обрадовать, только вид при этом у нее был какой-то растерянный, что Илья не мог не заметить. На его вопрос, чем она так смущена, Настя лишь пожала плечами, мол, все это так неожиданно. Ведь у нее нет там даже своей комнаты, а только койка в женском модуле — щитовом фанерном общежитии. Но это была лишь отговорка.
Настоящая же причина ее растерянности была в том, что в бригаде все знали: на нее положил глаз сам начальник политотдела подполковник Акиев. И хотя Насте пока удавалось отшивать все его притязания, это только еще больше распаляло подполковника, он буквально не давал проходу лейтенанту медицинской службы Ворониной, из-за чего за глаза ее даже стали называли ППЖ — походно-полевой женой начпо. И сейчас Настю бросало в жар от одной мысли, что Илье могут невесть что про нее в бригаде наговорить. А в том, что злые языки найдутся, сомневаться не приходилось. С первого дня ее появления в медроте на нее с плохо скрытой завистью пялились все бабы гарнизона. Как же! Не успела приехать, как на нее сразу запал сам начальник политотдела бригады, а она, видишь ли, еще кочевряжится, цену себе набивает!
Настя же относилась к этому мужлану как к неизбежному злу. Акиев обладал практически неограниченной властью в их гарнизоне, и лейтенанту медицинской службы Ворониной жаловаться на домогавшегося ее подполковника было некому. Всемогущего начпо побаивался даже замполит бригады. Замполиты батальонов и рот в Афгане были боевыми офицерами, участвовали в операциях и командовали в бою подразделениями. Офицеры же политотдела в основном лекции на политзанятиях читали и на «боевые» не выезжали, но гонору у них было хоть отбавляй. И если замполит бригады во всем подчинялся комбригу и был рядовым коммунистом, то начпо бригады — это номенклатура Главного Политического Управления Вооруженных Сил СССР, и его указания были обязательны для всех членов КПСС, включая и командира бригады. Брежневской конституцией 1977 года в пресловутой шестой статье была законодательно закреплена руководящая и направляющая роль КПСС, так что начальник политотдела Акиев как бы руководил комбригом по партийной линии.
Свое превосходство Акиев обычно демонстрировал на общем построении бригады. Через десять минут после того, как комбриг подполковник Шатров начинал выступление перед личным составом, вдалеке возникала фигура Акиева, нарочито неспешным шагом направлявшегося к трибуне, и вся бригада следила за этим «явлением начпо народу». Его лицо всегда выражало какое-то недовольство и пренебрежение к окружающим. В подразделениях его видели редко, но благодаря своим стукачам-информаторам он знал о каждом офицере и солдате все, что его интересовало, в основном — негатив.