Временем нового возрождения называют конец восемнадцатого века, когда произошло объединение и укрепление региона, преобразовавшегося в Ташкентское государство. В 1810 году Ташкент вошел в состав Кокандского ханства.
Девятнадцатый век принёс развитие капитализма в России, что толкало русскую буржуазию на поиски новых рынков. Пытаясь остановить английскую экспансию, направленную в Среднюю Азию, Россия использовала её как новую область для колонизации.
В сентябре 1864 года генерал Черняев попытался захватить Ташкент, но городские старейшины под руководством Ишана Карабашходжа собрались в медресе Эшонкулидодхоха и решили не сдаваться и оборонять город. К ним на помощь со своим войском пришёл Амирлашкар Мулла Алимкул, и русские войска были вынуждены отступить в Чимкент. Новый поход генерал Черняев начал с лишения Ташкента воды, перекрыв арык Бозсу у крепости Ниязбек. Седьмого мая 1865 года его войска подошли к Ташкенту, захватив крепость Ниязбек. Героически сражавшийся Амирлашкар Алимкул был тяжело ранен и скончался.
Сорок два дня длилась осада. И только к вечеру шестнадцатого июня город был вынужден сдаться. Существует легенда, что тридцатого июня 1865 года представители Ташкентской знати принесли двенадцать золотых ключей от Ташкентских ворот в русский военный лагерь. Сдача ключей была актом признания победы русской армии над Ташкентом
Почти год в окрестностях Ташкента русские войска вели борьбу с мелкими вооружёнными группами сторонников бухарского эмира. Только после поражения армии эмира Бухары Музаффара в Ирджарской битве, произошедшей восьмого мая 1866 года, в окрестностях города установилась относительно спокойная обстановка.
О включении Ташкента в состав Российской империи было объявлено семнадцатого августа 1866 года.
В семидесятых-девяностых годах девятнадцатого века Ташкент становится крупным торговым, промышленным и культурным центром Средней Азии. Постепенно в Ташкент стали прибывать безземельные крестьяне из России, которым отдавались лучшие земли и создавались условия для работы и которые стали здесь опорой царской администрации. Приезжие и местные купцы и предприниматели стали открывать здесь продуктовые и галантерейные магазины, фабрики и заводы, предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья, продукция которых вывозилась в метрополию. Роль Ташкента как центра традиционной духовной культуры для населения Туркестана все более увеличивалась. В это время зародилось просветительское движение под названием «джадидизм», что означало «новое». Движение, в которое входила прогрессивная интеллигенция, ставила перед собой две главные цели: подъем уровня жизни и просвещения народа до уровня жизни просвещенных наций и строительство в Туркестане национально-демократического государства.
Но не всем нравились происходящие перемены. Против колониального режима и в Ташкенте, и в других городах Туркестана происходили восстания, которые жестоко подавлялись властями.
После отречения русского царя была попытка создания Туркестанской автономии в городе Коканде, которую поддержало население Ташкента, но Ташкентский Совет большевиков совершил вооружённый переворот и разгромил республику «Туркистон Мухторияти». Туркестан был объявлен Туркестанской автономной республикой в составе РСФСР.
Последующая индустриализация, коллективизация сельского хозяйства повлияли на развитие как города, так в целом и республики, и в целом способствовали их благоустройству. В тридцатые годы двадцатого века здесь были построены текстильная, табачная, обувная фабрики, три гидроэлектростанции. В годы Второй мировой войны половина всех промышленных предприятий перешла на выпуск военной продукции. Немало бойцов-узбекистанцев, и в том числе из Ташкента, воевало на фронтах Второй мировой войны.
В после военное время Ташкент продолжал развиваться и строиться. В 1966 году землетрясение разрушило и повредило многие промышленные предприятия, культурные, медицинские, коммунально-бытовые учреждения, школы. Более трёхсот тысяч людей осталось без крова. Именно тогда проявился дух дружбы многонационального советского народа, который за три с половиной года заново отстроил город.
В детстве мне в руки попала хорошая книжка русского писателя Александра Неверова, в которой рассказывалось о маленьком мальчике Мише из голодающего Поволжья сразу после Гражданской войны двадцатых годов двадцатого века. Отважный мальчуган наслушался историй от старших о чудесном городе Ташкенте и отправился туда за хлебом. На пути туда ему пришлось пройти много жестоких лишений, и, в общем-то, повесть об этом, а не о Ташкенте, но название «Ташкент — город хлебный» почему-то отложилось в моей памяти.
И вот сейчас я снова здесь.
На трамвайной остановке народа было не много. Две пожилые узбечки сидели на скамейке, довольно громко что-то обсуждая на своём языке. Миловидная женщина в чёрном платке славянской внешности лет сорока — сорока пяти стояла, прислонившись к стойке навеса остановки.
— Простите за беспокойство, — решил я обратиться к ней, — Вы не подскажите, как мне проехать в штаб Туркестанского военного округа?
— Это недалеко отсюда, — окинув меня с ног до головы внимательным взглядом, ответила женщина, — Вы садитесь на тот же трамвай, что и я. Мне на пару остановок дальше, но я подскажу Вам, когда нужно будет сойти.
— Спасибо большое!
— Пока не за что.
Трамвай подошёл минут через семь, но рубашка на мне успела намокнуть от выступившего пота. Из-за текущих вдоль дорог арыков влажность была высокая, к тому же в Ташкенте на каждом углу стояли бочки с морсом, и я не удержался, чтобы не выпить пару стаканов. Вот под южным солнцем и выходила теперь из моего организма лишняя влага.
Пока стояли, ожидая трамвай, мы познакомились. Моя собеседница представилась Ириной Васильевной. Ехала она домой с кладбища, где была на могиле своего мужа, подполковника авиации, год назад погибшего при исполнении интернационального долга.
Когда я сказал, что только месяц назад выпустился из Военного института и мой путь лежит в Афганистан, Ирина Васильевна поинтересовалась, где я остановился. Узнав, что оставил вещи в камере хранения, предложила снять квартиру у неё, а о деньгах, мол, потом поговорим. Пока ехали в трамвае, она написала мне свой адрес и телефон.
— Вы, Юрий, как освободитесь, подъезжайте к нам. Мы с сыном живём через две остановки от штаба ТуркВО. Будем рады. А квартира, в которой будете Вы жить, находится рядом, на соседней улице. Вам пора выходить. Здесь рядом, немного пройдёте, улица Максима Горького, дом 100.
В штабе меня никто не ждал. Дежурный офицер, капитан с мотострелковыми эмблемами, долго рассматривал моё предписание.
— Переводчик? А что за Военный институт такой? Ни разу не слышал!
Не поленился, рассказал ему о нашем ВУЗе.
Выслушав меня, капитан потёр в задумчивости лоб:
— Думаю, тебе по любому надо к нашим грушникам идти. Тебя же по двойке отправляли? (Второе управление Министерства обороны и было Главным разведывательным управлением, в простонародье «двойка»).
Я кивнул головой:
— Так точно, товарищ капитан.
— Ну, тогда приходи тринадцатого в двадцать седьмой кабинет, это на втором этаже. Там и представишься.
На улице тянуло дымком и лёгким запахом шашлыка. Расположившись прямо под величественной чинарой со стволом в два обхвата, пожилой узбек жарил на мангале молотый или «жёванный» шашлык, как называли в Ташкенте люля кебаб.
— Добрый день, — поздоровался я, глядя, как шашлычник взял шампур в правую руку, а левой захватил из стоящей рядом миски комок готового рубленого фарша с луком и зирой. Происходящее захватило меня. Вращающийся шампур не торопясь входил в фарш, удерживаемый в кисти левой руки, который как будто сам наползал на металл и расправлялся на нём. Пальцы шашлычника совершали едва заметное движение, обжимая фарш и равномерно распределяя его на шампуре. Оглядев готовый люля, повар сам себе кивнул удовлетворённо головой и положил его на мангал.