— Мне кажется ты намного младше меня. Как ты согласилась выйти за меня замуж?
— Знаешь, есть такая поговорка: «Любовь зла, полюбишь и козла». Вот и согласилась, может дуррой была, не знаю, сейчас мне кажется, что согласилась напрасно, но тогда ты был для меня героем. А молоденькие девчонки увлекаются иногда героями.
— Да, бывает такое. И что, где и как мы познакомились?
— Служили мы вместе, меня после окончания кадетского корпуса направили служить в группу под твоим командованием, вот там и познакомились, там я и влюбилась в тебя как кошка, поэтому и замуж вышла, и с карьерой распрощалась и сижу теперь у тебя на шее.
— Почему?
— Потому, что в мирной жизни моя профессия никому не нужна. Потому, что в этом районе я не могу найти себе хоть какую-то пристойную работу, потому, что правительство замужних девушек на службу не берёт, много этих потому что.
— Понятно.
— Да ни черта тебе не понятно, было бы понятно, пошёл бы к ним, потребовал хоть какого-то уважения к себе, а не удостоили бы вниманием, так сопротивление возглавил бы, они сколько тебе раз предлагали. Хотя это, на мой взгляд, путь в никуда. Но хоть делом бы каким занят был, а так сидишь целыми днями дома, пиво пьёшь да вон порноканалы смотришь, как будто тебе меня мало, — последние слова Валерия произнесла с горечью.
«Действительно, кому могут понадобиться порноканалы, когда рядом такая девушка, — подумал Алексей, — смотри, фигура идеальная, всё на месте, подтянутая, стройная, молодая, да ещё и жена. Чего ещё можно желать?» Он внимательно смотрел на Валерию, стройная фигура была прикрыта лёгким халатиком, распущенные, цвета зрелой пшеницы волосы потоками ниспадали на плечи, она непроизвольно постоянно поправляла чёлку, отбрасывая её с глаз, узкая талия, гибкое тело, высокая, но небольшая грудь. А лицо, оно показалось Алексею просто идеальным, тонкий нос и очень большие светло-бирюзового цвета глаза, идеальные пропорции во всём, чуть припухшие губы постоянно складывались в чуть ироническую улыбку, добрую и приветливую, когда они смотрела на него.
— Извини меня, конечно, ты прекрасно выглядишь, но…
— Что НО?
— Понимаешь, я покопался внутри себя, и не нашёл никакого отклика, глядя на тебя, ведь так тоже не может быть. Хорошо, я ничего не помню, но ведь чувства должны были где-то в глубине остаться?
— А они были, эти чувства? — Как то с новой горечью спросила Валерия.
— Не знаю, раз ты говоришь, что женился, то значит были.
— Не думаю, просто тебе приказали жениться. Вот ты и взял ту, которая была под рукой.
— Но ты же согласилась.
— Да согласилась, я уже говорила тебе, дуррой была. Ладно, это уже прошлое, его не вернуть, поехали дальше.
— Постой, ты говорила про какое-то сопротивление, что это такое?
— Ты уверен, что хочешь узнать про это в первую очередь?
— А что?
— Это опасное знание, и может стоить тебе жизни.
— Но ты же знаешь.
— Да я знаю, но я и многое помню, в частности помню, что про это нельзя говорить ни где.
— Почему?
— Потому, что либо полиция заберёт, и повесят, либо само сопротивление тебя уничтожит.
— Но ты же говоришь и не доишься.
— Да не боюсь, потому, что регулярно проверяю эту квартиру на наличие «жучков».
— Наличие чего?
— «Жучков», прослушки и камер наблюдения.
— Ты хочешь сказать, что нас подслушивают, и за нами подглядывают?
— Наконец, ты хоть что-то начинаешь понимать.
— Но это же незаконно.
— Посмотрите на него, законник выискался. Милый мой в этой стране законно всё, что делает правительство, а оно делает то, что ему выгодно и нужно именно в этот момент.
— Странно, я не понимаю этого. И как вы здесь живёте?
— Во-первых, не ВЫ, а МЫ, и, во-вторых, когда ты служил на это самое правительство, ты всё понимал, а вот теперь непонятливым стал, странно мне это всё.
— Я на такое правительство служить не мог, — с полной уверенностью изрёк Алексей.
— Ага, значит, это был твой брат-близнец. Не пудрите мне мозги, сударь, может тебя, и шарахнули по голове, может ты кое-что и забыл, но вот как ты служил, это я прекрасно помню, и помню, как ты меня обучал этой самой службе.
— Хорошо, с этим подождём. Расскажи мне о месте, в котором мы с тобой находимся, может это натолкнёт меня на какие-то воспоминания.
— Слушай. Эта помойка, в которой мы с тобой живём, называется Южной Борщаговкой, есть такой район в столице. Здесь не то, что в тёмное время суток, но и в светлое на улицу лучше не выходить.
— Почему? Наркоманы, алкоголики, проститутки самой низшей пробы и весь сброд, который только возможно себе представить. Мне даже удивительно как тебя не ограбили. Хотя, что с тебя взять?