- И что же заставило его напасть сегодня на милорда?
- Я думал об этом. Страх. Вероятней всего, сначала драгоценности были спрятаны не в доме. Где-то вне дома, там их и нашла безумная Беатрис. Когда она упала со скалы и была обнаружена серьга, садовник начал опасаться, что дело, которое было похоронено четверть века назад, откроется в свете новых событий. Очень кстати от пищевого отравления пострадала мисс Бишоп, а Вилсон убил мисс Миллер, чтобы похитить деньги. При таком раскладе ещё одна смерть не показалась бы странной. Садовник приходит в Энкер-Хауз, застает графа в гостиной и пытается задушить. Но на этот раз удача ему изменила, - он остановился посреди комнаты, пораженный собственной догадливостью. - Как всё просто, Роуз! Немного везения, немного смелости - и никто не догадывался, что убийца жил рядом! Но теперь всё закончилось. По-настоящему закончилось.
Ричард хотел взять девушку за руку, она отстранилась.
- Вам надо уехать, - сказала она чужим голосом.
- Мы уедем вдвоём.
- Нет, мне надо позаботиться о похоронах и продать дом. Не хочу больше быть связанной с этим местом.
- Я буду рядом, моя дорогая. А когда ты закончишь с делами, отправимся во Францию. Сэр Джеймс тоже считает, что перемена обстановки пойдёт тебе на пользу.
- Да, он прав. Конечно. На пользу, - Роуз говорила все тем же странным голосом. - Простите, Дик, мне надо побыть одной.
- Я зайду позже, - пообещал Ричард, когда Роуз уже закрывала двери.
Она не ответила, и Ричард принял это, как знак согласия.
Он вернулся в Энкер-Хауз и как раз успел помочь Джейкобу поднять графа в его комнату для дневного отдыха.
- Дикон, задержитесь, мальчик мой, - попросил лорд Сент-Джонс. - Хочу просить вас о небольшой услуге. Мне надо написать письмо кузине в Уэксфорд, а мисс Форест я беспокоить не хочу - по понятным причинам.
- Конечно, я помогу, - Ричард с готовностью достал письменные принадлежности. Стол графа являл образчик чисто английской аккуратности. Кожаная папка с бумагами лежала на левой стороне стола, под столешницей находилась кипа белых листов, старомодная чернильница, металлические перья и декоративное перо - павлинье, украшенное стразами - в резном каменном письменном приборе, в противовес кожаной папке. Доставая гербовую бумагу из папки, Ричард неловко дернул рукой, и несколько листов слетели на пол. Бормоча извинения, художник подобрал бумаги и положил их на край стола. На верхнем вместо текста был рисунок - треугольник, на вершинах которого была написана буква «Р».
- Что это? - спросил граф, заметив рисунок. - Это мисс Форест постаралась? Вечно она чертит каракульки, где не следует. Порвите лист, Дикон, и вбросьте, пожалуйста. Рисункам не место в папке с документами.
Ричард так и сделал, а потом приготовился писать:
- Диктуйте, сэр Джеймс.
- Адрес: Ирландия, Уэксфорд, Ратньюр, для мисисс Розмари Кинселла, - граф диктовал медленно, очень четко, глядя в окно, где бледными пятнами виднелись розовые кусты. - Теперь возьмите новым абзацем, отступив от левого края листа на три пальца: дорогая Розмари. Знак восклицания. Теперь новым абзацем, отступив от левого края на два пальца: получил твое письмо, благодарю, что не забываешь, что помнишь своего кузена, который, бывало, сажал лягушек в твою корзиночку для шитья.
Старомодным, немного напыщенным слогом он справлялся о здоровье кузины, о здоровье ее супруга и детей. Потом сообщал о своем здоровье. Несколько фраз о погоде, упоминания об общих знакомых и родственниках - обыкновенное письмо старого человека. Но конец письма заставил Ричарда насторожиться.
- Возьмите новым абзацем. Дорогая Розмари! Последние события в Энкер-Хауз надломили меня. Прости, что не могу написать подробнее. Мне не хотелось бы тебя волновать. Ты такая впечатлительная, ангел мой. Хочу, чтобы обо мне у тебя остались только самые светлые воспоминания. Когда узнаешь о моей смерти - не плачь, только не плачь. Знай, что мне будет больно, когда ты станешь плакать. Поэтому не надо слез. Грехи прошлого не дают покоя моему сердцу, только смерть принесет забвение. Ты, мой светлый ангел, молись о моей погибшей душе. Молись, не осуждай и прости. С любовью... Подпись я поставлю сам. Благодарю вас, Дикон.
Ричард отложил перо и с беспокойством взглянул на графа.
- Сэр Джеймс, это письмо... Оно очень...
- Это прощальное письмо, мой мальчик, - сказал граф. - Не спрашивайте, я не смогу вам ответить. Говорят, старики чувствуют приближение конца. Конца своей жизни. Теперь я в это верю. Мне немного осталось. Но в этом нет ничего удивительного. Таковы законы мироздания. Старики умирают, молодые живут дальше. Не печальтесь и не говорите ничего мисс Форест. Она хорошая девушка, не надо обременять её лишней тревогой. Вольно или невольно, но я оказался причиной смерти её единственного родственника. Я не забуду её в своем завещании.
От лорда Сент-Джонса Ричард вышел с тяжёлым сердцем, чувствуя острую необходимость переговорить с Роуз. Но в гостиной его поджидал инспектор Фокс.
- Вы будто поселились в Энкер-Хаузе, - сказал Ричард.
- Можно и так сказать, - согласился инспектор. - Пойдёмте-ка, прогуляемся. Мне нужно поговорить с вами.
С побережья дул холодный ветер, Ричард кутался в пальто, но его все равно колотило, как в лихорадке.
- Мне очень не нравятся ваши тайны, - сказал инспектор. Он шёл размеренно, крепко ступая и глядя под ноги. - Предлагаю рассказать всё начистоту. От Рози требовать что-то бессмысленно, она - маленький каменный человечек. Но вы-то, мистер Дюран, вы-то размышляете здраво. К тому же, я вижу, что вас что-то беспокоит, гнетет.
- Пусть будет по-вашему, - сдался Ричард. - Теперь, когда убийца никому не страшен, нет смысла молчать.
Он подробно рассказал обо всём, что ещё не было известно инспектору, и повторил свои догадки относительно садовника. Они прошли розарий, вышли в заброшенный сад. Ричард говорил, сбивая носком ботинка поганки. Фокс проявил неслыханную дотошность и то и дело просил повторить разговоры с обитателями Энкер-Хауза слово в слово.
- Вот, теперь вы знаете, - закончил Ричард. - Действительно, всё знаете. Конечно, мы с Роуз поступили неразумно, но это было... очень увлекательно.
- Согласен. Всё, за что берется Рози - увлекательно, - признал Фокс. - Странную историю вы рассказали. Послушать вас, хороший сюжетец для детективного романа получается. Такая картина маслом...
- Картина?
- Да, картина. Я ведь немного разбираюсь в этих ваших художественных штучках. Смотришь вблизи - мазня мазней. Отойдешь на несколько шагов и - оп! - появляется пейзаж или портрет. Вы ведь так рисуете? Помалюете, а потом отступаете на шаг, чтобы посмотреть, не выскакивают ли отдельные мазки из общего рисунка.
- У вас достаточно примитивные представления... - начал Ричард, но Фокс его перебил.
- К чему я вам это говорю? А вот к чему. То, что вы мне рассказываете - это как картина. Много-много разноцветных пятнышек. И вот я отступаю, прищуриваюсь и вижу, что кое-какие группы этих пятнышек выбиваются из общего фона.
- Какие же? - Ричард разом потерял терпение. Он рассчитывал на серьезный разговор, а слушает какое-то дурачество про мазки и прищуривания.
- Какие? - инспектор возвел глаза к небу, а потом принялся загибать пальцы. - Во-первых, шляпка на портрете. Потом похищенный плащ мистера Марвина. Покушение на вашу персону. Поддельный чек. Кража из дома Форестов.
- А остальное, значит, вписывается? - съязвил Ричард.
- Более-менее, - признал инспектор. - Но именно эти пять нелепостей не дают мне покоя. Когда я разберусь с ними, всё разрешится. Ну, и ещё я жду кое-какую информацию от коллег...