– Я уже сказал тебе, они просто мои знакомые. Но если ты, швабский поросенок, позволишь себе обидеть или хотя бы огорчить одну из них…
– Все-все, я понял вас, господин учитель! Разрешите вернуться к дамам?
– Идите, Шнитке, – разрешил Карл.
И скрипач пошел. И получил ответ.
Манечке, которая не собиралась принимать предложение скрипача, даже стало его немножко жалко, и она всерьез рассердилась на Татьяну Эрнестовну. Что это она, в самом деле? В ее ли возрасте и с ее внешностью отказываться от подобных предложений? И ведь не кто-нибудь, а известный скрипач. Иностранец, опять же.
Ирина Львовна, с которой Манечка обменялась негодующими взглядами, была совершенно того же мнения. В раздражении она даже двинула Татьяну Эрнестовну локтем в бок, но та сделала вид, что ничего не заметила.
Потому что в этот момент Карл посмотрел на нее. И скрипач тоже смотрел на нее, и было во взгляде скрипача, кроме недоумения и разочарования, нечто, весьма похожее на уважение. Двое мужчин, и каких мужчин, смотрели на нее с интересом, а такое в ее жизни бывало не каждый день; Татьяна Эрнестовна мигом воспрянула духом.
У нее были все основания считать, что приглашение скрипача адресовано в основном ей; она могла также ожидать, что Карл поймет и оценит по достоинству причину ее отказа.
Но вот то, что он, по ее мнению, должен был теперь предпринять какие-то шаги, чтобы избавиться от назойливых спутниц или по крайней мере выказать ей, Татьяне Эрнестовне, свое предпочтение, было уже чистой воды фантазией, пустыми мечтаниями, к которым бедняжка все еще имела склонность, невзирая на зрелые уже годы.
Оттого-то она и была такой расстроенной, когда они наконец покинули театр, и, будучи в расстройстве, не придумала ничего лучшего, чем замкнуться в гордом и укоризненном молчании.
Манечка, хотя и была, в сущности, женщиной добродушной и незлобивой, не могла не порадоваться унынию соперницы. Что же до Ирины Львовны, то она Манечку не заботила вовсе, потому что была слишком умной, слишком начитанной и не скрывала этого, а мужчины, как не без оснований полагала Манечка, этого не любят. То есть побеседовать с такими женщинами или даже сходить с ними на какое-нибудь культурное мероприятие – это да, это пожалуйста, а вот что касается близких отношений…
А вот что заботило Манечку, так это настроение Карла.
Золотистое сияние, всегда сопровождавшее его в Манечкином представлении, не померкло, когда они пересекли площадь, но в нем появились какие-то холодновато-отстраненные тона, а музыка, кружившая Манечке голову своей томительной сладостью (на сей раз это был Фредди Меркьюри, «I’m going slightly mad»), и вовсе утихла.
О чем или о ком он снова задумался, Манечке было узнать не дано, по крайней мере, сейчас, но в любом случае следовало немедленно вернуть его на землю.
Для этого Манечка воспользовалась вернейшим способом – поскользнулась и с жалобным писком стала оседать вниз. Как и ожидалось, реакция у Карла оказалась молниеносной – он подхватил ее прежде, чем ее колено коснулось обледенелого асфальта, бережно повернул к себе и нагнулся, вглядываясь в ее побледневшее личико.
– Как вы себя чувствуете, Мария? – озабоченно спросил он.
Татьяна Эрнестовна за его спиной негодующе хрюкнула. Ирина Львовна скорчила презрительную гримаску и возвела глаза к небу. Но Манечка ничего этого не видела и не замечала – она наслаждалась моментом. Она позволила себе еще немного обмякнуть в его руках, потом слабо вздохнула и сказала:
– Хорошо. Только голова отчего-то закружилась… Наверное, потому, что очень есть хочется.
Как и ожидалось, на лице Карла появилось виноватое выражение. Он выпустил Манечку, оглянулся по сторонам и спросил:
– А здесь есть где-нибудь подходящее место? Ночное кафе или ресторан?
– В это время суток мы можем рассчитывать только на ночной клуб, – заявила Ирина Львовна, – но вот поесть там вряд ли удастся.
– Да, поздно уже, – холодно поддержала ее Татьяна Эрнестовна, – я думаю, нам всем пора по домам.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Манечка, – давайте мы найдем вам такси, а сами что-нибудь поищем, хотя бы ночной клуб. Иначе я умру с голоду. Вы ведь не допустите, Карл, чтобы дама умерла с голоду?
Карл рассмеялся, сверкнув великолепными зубами, но ничего не ответил.
– Татьяна… Ирина… Мария… – произнес он, безошибочно расположив их по возрасту, – имею честь пригласить вас провести этот вечер со мной. В ресторане, баре, кафе, клубе или где вам будет угодно. Я совсем не знаю города и полностью полагаюсь на ваш выбор.