- А если бы похититель предложил их частному лицу?
- Таким частным лицом может быть только специалист-историк. А каждому серьезному ученому, -занимающемуся историей Русской Америки или эпохи декабристов, эти документы и их местонахождение известны.
- А как они попали в ваш музей?
- О, это длинная история! Здесь, в Крутоярске, жил один библиофил, страстный любитель и собиратель книг, богатый купец Егудин. Вы, возможно, слыхали о нем. У него была богатейшая библиотека, масса старинных рукописей. То, что вы держите в руках, - крохи егудинского собрания. В 1907 году владелец продал почти всю библиотеку за границу. Себе он оставил несколько сот любимых книг и часть рукописей. Если это вас интересует, я могу дать описание библиотеки Егудина.
- Охотно познакомлюсь... И еще один допрос, Софья Дмитриевна: увольнялся у вас за последний год кто-либо из сотрудников?
Гольдман замялась. Видимо, Максимов затронул какое-то больное место.
- Д-да... Один молодой человек. Собственно, мы были вынуждены его освободить... Он работал оформителем - таблички писал и тому подобное. Но с некоторого времени связался с дурной компанией... кутил... стал появляться в нетрезвом виде... Ему, видимо, понадобились деньги. Он похитил несколько антикварных книг и пытался продать их.
- И?
- Кража раскрылась. Ах, какая это была неприятная история!...
- И вы не возбудили преследования, не вынесли проступок хотя бы на суд общественности?
- Да, понимаете ли, пожалели... К тому же гражданин, которому он пытался сбыть книги, вернул их нам. Я лично тогда была в отпуске, решал мой заместитель...
- Давно это произошло?
- С полгода назад.
- Его фамилия?
- Сухорослов Василий Кузьмич.
- А чем он сейчас занимается?
- Право, не знаю. Не так давно он появлялся снова, трезвый, смирный, умолял взять его опять на работу. Но как я могла разговаривать с ним после той истории?
- Понятно. Вы обещали мне описание егудинской библиотеки.
- Пожалуйста.
Они спустились в цокольный этаж, в кабинет директора. Гольдман достала и положила перед Максимовым тетрадь большого формата, издание из тех, что предназначены для литературных гурманов - на особой шероховатой бумаге, с нарочито небрежным, как бы рваным, обрезом.
- Между прочим, здесь, в Крутоярске, жив еще человек, который лично знал Егудина, такой же страстный книголюб. Его фамилия Успенский. Ему и пытался Сухорослов сбыть украденные книги.
- Вы знаете его адрес?
- Угол Комсомольской и Затонной, номер дома не помню.
- Отлично, Софья Дмитриевна. Нам остается только поблагодарить вас!
Максимов сложил вместе рукопись Ковальчук, папку, описание библиотеки и бережно завернул все в газету. Когда они сели в машину, Максимов заметил:
- Гольдман, сама того не подозревая, поставила нас на верную дорогу.
- Вы думаете - Сухорослов? - спросил Чернобровин.
- Не утверждаю, нет доказательств. Единственный человек, который видел его в лицо и мог бы подтвердить это, сейчас глух и нем. Во всяком случае, это был некто, знающий все ходы и выходы в музее. И удар, нанесенный несчастной Ковальчук, был преднамеренно жесток, ведь она впоследствии могла бы опознать преступника.
- Если Сухорослов, то почему он не разыскал и не взял нужное ему раньше, когда имел легальный доступ ко всем шкафам?
- Может, потому, что важные документы - какие именно, мы еще не знаем - тогда не были ему надобны. А когда понадобились, он уже не имел к ним доступа. Так вот, Вадим Николаевич, вам сейчас придется заняться Сухорословым. Выясните детальнейшим образом, что это за субъект и чем он теперь занимается. А этот лист из рукописи Ковальчук передайте в научно-технический отдел. Пусть там всю физику и химию мобилизуют, но текст исчезнувшей страницы необходимо восстановить!
4. Диссертация Зинаиды Ковальчук
Полковник Максимов с большим интересом, даже с увлечением читал диссертацию Зинаиды Ковальчук о декабристе Завалишине. Автор работы не только превосходно овладел материалом, но и сумел облечь его в живую, доходчивую форму.
Чем дальше знакомился Максимов с рукописью, тем отчетливее, выпуклее обрисовывался перед ним на фоне эпохи декабристов облик Дмитрия Завалишина. Даже среди членов Тайного общества, каждый из которых был наделен яркой, неповторимой самобытностью, фигура его выделялась по-своему. Это была личность очень своеобразная, талантливая и вместе с тем сложная, полная противоречий.
Дмитрий был исключительно одарен. Уже в 14 лет, будучи кадетом Морского корпуса, он преподавал своим старшим товарищам-гардемаринам астрономию, высшую математику, механику, теорию морского искусства.
Завалишин лелеял планы коренного переустройства государственного управления "в соответствии с разумными требованиями народов". Однажды он даже отправился во дворец, чтобы добиться личного свидания с государем и изложить ему свои проекты. Встреча не состоялась, зато на обратном пути Завалишин встретился с М.П.Лазаревым (впоследствии знаменитым адмиралом) и получил от него приглашение отправиться в кругосветное плавание. На военном фрегате Завалишин посетил русские колонии на Аляске и в Калифорнии...
Ковальчук рисовала запоминающийся портрет этого человека - на вид невзрачного, низкорослого, худощавого, но всегда пылкого, инициативного и бурно деятельного.
Вот он в своей треугольной шляпе, красном шарфе и широком плаще осматривает с борта корабля в подзорную трубу "оскаленные берега Аляски", сражается с немирными индейцами в Ситхе, собирает и изучает карты западного побережья Северо-Американского материка, где разбросаны поселения русских промышленников. Вот спешит домой в Петербург через всю Сибирь, полный новых смелых замыслов относительно русских владений за океаном, относительно Сибири. Александр I, разумеется, нашел все его идеи и предложения "несвоевременными". Таковы пути, которые привели Завалишина на порог Тайного общества декабристов.
В этом человеке причудливым образом уживались революционные для своего времени мысли с замашками мистификатора, пламенное воображение с непоследовательностью в поступках, патриотические устремления с непомерным самолюбием. Он считал ниже своего достоинства войти в Тайное общество рядовым участником и выдумал собственный "Орден восстановления", единственным членом и "Великим магистром" которого был он сам. К этому единоличному "ордену" Завалишин и собирался присоединить Северное общество декабристов. Он уже видел себя в мечтах главой могущественной политической организации, объединяющей цвет гвардейского офицерства.