Выбрать главу

“Телохранители”, приставленные к Маэстро Диком и Яном, две пары глаз, четыре недреманных ока с одной стороны и столько же с другой, имели, разумеется, когда-то добропорядочные человеческие имена. Но теперь они как бы стерлись. По неписанной традиции, принятой в мире жестоком, связанном круговой порукой и находящемся в постоянной оппозиции к закону, эти дюжие, франтовато одетые парни носили несколько странные клички. Молодчиков Дика звали Рыжие Баки и Дак — по имени уморительного персонажа диснеевских мультипликационных фильмов, утенка Дональда Дака, вспыльчивого крикуна. Ставленников Яна именовали Сенатором и Дырка в сыре.

Бог весть, откуда взялись эти прозвища… Рыжие Баки, например, был брюнетом и никогда бакенбард не носил, а Сенатор не имел, да и не мог иметь, никакого отношения к сенату Соединенных Штатов. Конечно, как и все на свете, эти клички имели свое происхождение, но установить его теперь было так же невозможно, как узнать, каким образом ученые разнюхали названия звезд.

Вахту около профессора они несли посменно: днем Рыжие Баки и Сенатор, ночью — Дак и Дырка в сыре. Отношения между сторожами поддерживались на высоком дипломатическом уровне. Понятно, ни одна из сторон не разглашала совершенно секретных инструкций, полученных от своих боссов; с равным вниманием они следили и за профессором, и друг за другом.

В полночь Сенатора и Рыжие Баки, дремавших в холле гостиницы “Флейш-ройяль” сменили Дырка в сыре и Дак.

В 12.15 из своего номера вышел Маэстро с неизменным желтым портфелем и направился в “Счастливый шанс”.

Когда Сенатор миновал залитую огнями улицу и свернул в тихий переулок, его догнал Рыжие Баки и хлопнул по плечу.

— Хэлло?! — Сенатор обернулся как на пружине и сунул руку за борт пиджака. — В чем дело? Чего ты увязался за мной?

— Тпру, парень! — миролюбиво отозвался Рыжие Баки. — Не составишь ли ты мне компанию пропустить стаканчик и закусить после трудов праведных?

И шепотом добавил:

— Есть разговор…

Сенатор подумал…

— Гм-м… Ну что ж, я не против…

И они быстро зашагали к ночному бару. Это было заведение низкого разбора, зато “спокойное”: зал был разгорожен легкими перегородками на клетушки, подобие отдельных кабинетов, где обычно уединялись парочки.

Когда подали виски и закуску, Сенатор налил два бокала. Но Рыжие Баки поспешным движением прикрыл их ладонями — “подожди”!

— Ну? — сказал Сенатор.

— Слушай, Сенатор, — начал Рыжие Баки. — Я знаю тебя давно и всегда считал тебя за надежного и дельного парня. Хотя мы и находимся в разных лагерях, но я всегда питал к тебе уважение, — так, кажется, выражаются в высшем обществе?

— Ладно, давай без подходов, — буркнул Сенатор, не понимая еще, к чему клонится разговор.

— Можно играть с тобой в открытую? Можно надеяться, что все, о чем мы будем говорить, останется между нами навсегда? И если мое предложение тебе не подойдет, то сказанное будет забыто, как бы и не говорилось?

— Да.

— Поклянись.

Сенатор достал нож и нажал кнопку. Выскочило узкое, дюймов пяти, остро отточенное лезвие. Он положил на него пальцы, сложенные как для крестного знамения, и сказал: “Клянусь!”.

— Ладно. Теперь слушай. Ты имеешь задание: в удобный момент отделаться от меня и украсть Маэстро?

Сенатор широко раскрыл глаза:

— Черт побери, откуда ты знаешь?

— Конечно не Маленький Ян сообщил мне это. Я сам имею такое же задание.

Гангстеры поглядели друг на друга и расхохотались, как будто услышали хороший анекдот.

— Так вот, — продолжал Рыжие Баки, доверительно наклоняясь к Сенатору, — скажи: не надоело тебе еще батрачить на Маленького Яна, как какому-нибудь кули? Мне — надоело. Картина и там и тут одна. Боссы нещадно эксплуатируют нас, забирают львиную долю добычи. Если бы не Дик, я давно бы открыл собственный игорный дом где-нибудь в Мехико.

— А что сделаешь? — горестно усмехнулся Сенатор. — Не бастовать же! Ты ведь знаешь, у нас своего профсоюза нет, а если бы и был, попробуй, забастуй!

— Сенатор! — торжественно произнес Рыжие Баки. — Ты самостоятельный парень и не трус. Я знаю, ты рад вырваться из-под опеки Маленького Яна. Я — тоже. Довольно боссам таскать каштаны из огня нашими руками. Давай, — он наклонился к уху Сенатора, — сами похитим Маэстро и выудим у него секрет.

— Ты рехнулся! — на лице Сенатора выразился неподдельный ужас. — Да знаешь ли ты…

Рыжие Баки знал. Малейшее неповиновение — и его обезображенный до неузнаваемости труп найдут где-нибудь милях в двадцати от Лас-Азартаса, а может быть, и в другом штате.

— Белый свет велик, а у нас в руках будет волшебная палочка, которой можно выколачивать деньги из любого зеленого стола. Игорные дома есть и по ту сторону океана, и в Мадриде, и в Гонконге, и в Гамбурге… — продолжал искуситель.

Сенатор явно колебался.

— И хочется, и колется? — ехидно спросил Рыжие Баки.

— Нет, я просто не представляю, как ты мыслишь осуществить эту затею.

— Рыжие Баки тоже имеет голову на плечах, — хвастливо сказал гангстер. — Рыжие Баки имеет все козыри в руках. Я открою их тебе. Во-первых, мне доподлинно известно, кто такой Маэстро.

— Вот это да! — воскликнул ошарашенный Сенатор.

— Ты знаешь Спрэнтора, дошлого полицейского репортера из газеты “Лас-Азартасский джокер” [44]?

— Кто этого пьяницу не знает…

— Так вот: он разнюхал это дело. И, к счастью, никому не успел об этом сообщить. Первому он проговорился мне — дескать, шикарная сенсация, на которой я хорошо заработаю. Я вцепился в него мертвой хваткой: “Сколько ты рассчитываешь подшибить на этой сенсации?” — “Долларов сто”. — “Возьми двести”. — “Триста”. — “Получай, и забудь про твою информацию. Но помни, уговор дороже денег. Если хоть еще одна живая душа в Лас-Азартасе узнает об этом, ты не доживешь до утра”.

— И он не проболтается?

— Теперь он будет беспробудно пить целую неделю. А этого нам вполне достаточно.

— Кто же на самом деле этот Маэстро?

— Профессор Мориссон из Оберлинского университета в штате Огайо.

Потрясенный Сенатор снова потянулся к бокалу с вином, и снова Рыжие Баки остановил его.

— Закончим дело. По моим сведениям, профессор собирается сматывать удочки. Либо он считает, что достаточно подоил золотую коровку, либо почувствовал запах гари.

— Откуда тебе все это известно?

— Сегодня днем он, как обычно, отправился в банк, чтобы внести на счет выигранные деньги. Мы с тобой сопровождали его и остались дежурить у подъезда.

— Ну и что?

— Он не положил деньги на счет, а выбрал весь вклад. Теперь он сделает попытку удрать. Не знаю, как это ему удастся, но не сомневаюсь, что он обведет и Дака и Дырку в сыре вокруг пальца, на то он и профессор математики и еще какой-то там мудреной науки. Только одно не понятно: сегодня он отправил телеграмму. — Рыжие Баки протянул Сенатору клочок бумаги. — Что это значит?

Там было только четыре слова: “Разбери Джоану тчк Мор”.

— Понимаешь что-нибудь?

— Нет.

— Я тоже. Ну ладно, вот мой план. — Рыжие Баки посмотрел на часы. — Сейчас начало второго. В 3.30 ночи отправляется самолет с остановкой в Оклахома-Сити. Оттуда до Оберлина рукой подать. До утра нас никто не хватится. Мы прибываем туда раньше профессора, подготавливаем ему встречу, и — он сам валится к нам в руки.

Рыжие Баки откинулся на спинку стула и уставился на Сенатора, любуясь произведенным эффектом.

— По рукам?

— По рукам, — сказал Сенатор.

— Клянусь еще раз — своей жизнью.

— И ты тоже.

Они совершили обряд.

— Вот теперь и выпить можно, — заявил Рыжие Баки. С этими словами он взял бокал Сенатора, вылил содержимое в плевательницу, выполоскал, протер чистым носовым платком и вторично наполнил.

— Что это значит? — спросил удивленный Сенатор.

— Очень просто. Если бы мы расстались, не придя к соглашению, ты скончался бы на пути домой… или к Маленькому Яну.

вернуться

44

Дополнительная карта в колоде, обычно с рисунком клоуна. В ряде игр заменяет любую необходимую карту.