– Первое, следует дождаться звонка и выяснить, что Майкл предложит, а в том, что ему есть что нам рассказать, сомневаться не приходится.
– Кто этот человек, кому станет звонить Майкл или кто-то, кто будет говорить от его имени?
– Вот тебе и на! – Серж так искренне удивился и с таким глуповатым выражением уставился на меня, что я растерялся. – Впервые вижу перед собой человека, не узнающего самого себя…
– Ладно, мистер Казанкини, я принимаю ваш гол. 1:0 – вы ведете. Но откуда Майкл мог узнать о моем приезде в Вену, гостиницу, где я устроился? – Я все еще не верил в реальность происходящего: слишком неожиданным и слишком фантастичным выглядело это при ближайшем рассмотрении.
– Проще простого: звонок в пресс-центр, девушка поднимает аккредитационную карту – и исчерпывающая информация: где, что, когда. Но оставим это гадание на кофейной гуще, не любил это занятие даже в студенческие годы, хотя у нас в Сорбонне, поверь, оно было разлюбимым занятием девиц и, само собой, приближенных к ним молодых оболтусов. Наверное, поэтому меня не жаловали представительницы слабого пола – из-за отсутствия наивности, а без нее затащить человека в мэрию или в собор Парижской богоматери практически невозможно. Так вот, мы дождемся звонка от Майкла, а я более чем уверен, что это он, и лишь после получения, так сказать, дополнительной информации, обсудим дальнейшие шаги. О'кей?
– Не железная – пластмассовая логика! Ну, что ты уставился на меня, не слышал, что ли, о пластических массах крепче самого крепкого металла?
– Еще раз напоминаю – я закончил факультет журналистики в Сорбонне и в технике – ни в зуб ногой. Я даже не знаю, где в моторе моего «ситроена» находится зажигание, – с гордостью выложил Серж.
– Согласен. Продолжай, ты что-то хотел еще сообщить…
– Есть и еще кое-что, способное заинтересовать тебя лично…
– Вот как!
– Я встречался… – Казанкини цедил слова. – С твоим Питером Скарлборо! И кое-что уяснил полезное для себя…
– Со Скарлборо? Когда? И ты молчал? – засыпал я Сержа вопросами.
– Будешь молчать, если тебе выложат некоторые подробности, случающиеся с теми, кто слишком много знает и не умеет держать язык за зубами?! А тем паче по телефону, да еще разговаривая с вашей страной! Молчал, но отнюдь не потому, что струсил, – тут уж в голосе Сержа прорвалась обида. Он был чертовски чувствителен, этот толстяк!
– Ладно, Серж, не тяни.
– Это произошло, погоди, когда ты умудрился дернуть от них?
– 17 января 1986 года, в 0:31 по Гринвичу, если уж быть точным.
– 18-го я прочел твое интервью в «Дейли тайм», у меня камень с сердца свалился… А 19-го, около восьми, мне позвонили в дверь и завалился эдакий лощеный хлюст, да, да, Питер Скарлборо, собственной персоной, и не один – с ним притащился еще тот самый здоровяк, Келли. Если Питер Скарлборо вел себя вполне пристойно, я бы даже сказал – по-джентльментски, то этот скот, Келли, просто-таки напрашивался на добрую оплеуху. Спасибо мистеру Питеру Скарлборо, он осадил этого сосунка, ведь у того вместо мозгов канаты из мышц, накачанных в спортзале.
– Ближе к делу, Серж…
– Прости. Вполне пристойный разговор, говорю. Он спрашивает, я – отвечаю. Ну, к примеру, мистер Питер Скарлборо говорит: «Вы понимаете, что не в ваших интересах распространять информацию об этой встрече по каналам Франс Пресс. – «Конечно, соглашаюсь, я – спортивный репортер, а не бытописатель уголовного мира». Ну, насчет уголовного мира я, по-видимому, перегнул, потому что этот безмозглый придурок таки успел врезать мне по челюсти. Когда я оклемался, Скарлборо извинился и заставил ублюдка тоже извиниться. Его извинение обошлось мне потом в три тысячи франков за два золотых зуба. Жаль, не удосужился узнать адрес, чтобы выслать ему счет… Теперь ты понял, в каком духе взаимопонимания и дружбы проходила наша милая встреча?…
Меня не нужно было просвещать на сей счет. Как умел бить Келли, я смог убедиться сам.
– Ясное дело, первым вопросом был вопрос о тебе, даже не столько о тебе, как о том, что ты должен был получить от Майкла Дивера…
– Они так и спросили?
– Да, а что?
– При мне имя Дивера ни разу не называлось, выходит, тут они пошли ва-банк…
– А им таиться было ни к чему: ты сидел в Москве, а то и в Киеве… а им нужно было хвост улетевшей сороки потрогать, так у нас в Эльзасе говорят. Словом, чтобы не интриговать тебя и не затягивать развязку, скажу: им кровь из носу нужны были те сведения, которые пообещал выдать Майкл. Даже, наверное, не сами факты, а уровень их опасности для Питера и Кo, вот в чем суть. Они, понимаешь, ничего не знали о степени информированности Дивера, но подозревали, что он умудрился каким-то образом проникнуть в какую-то супер-тайну. А чем я мог им помочь? Только и повторял, как попка, что американец пообещал дать несколько страничек из книги, где раскрываются факты проникновения наркомафии в большой спорт, в частности олимпийский…
– Более серьезной вещи ты, Серж, и не мог им сообщить. Теперь они готовы на все!
– Как бы не так! Ой, какие серьезные, страшные тайны раскрыл Серж Казанкини! Ха-ха! Ты забываешь, что эта беседа состоялась 19 января 1986 года, то есть два с половиной года назад, и за прошедшее время никто из них больше не появлялся в поле моего зрения. Исчез Дейв, исчезли Питер Скарлборо, Келли и эта твоя секс-бомба, не помню, как там ее величали…
– Объявился Майкл…
– Ну, и что же, ведь об этом оповещены только мы с тобой!
– Не уверен… Днем я увидел на стадионе… Кэт.
– Кого, кого?
– Ту самую секс-бомбу из Лондона…
6
Шел второй час ночи.
В открытое настежь окно вливался свежий воздух. Прошуршали по асфальту шины. В «Красном домике» час пик тоже миновал, как-никак день будничный: лишь изредка с противоположной стороны улицы доносился до меня приглушенный разговор.
Я давно подключил, вернее, прилепил к корпусу телефона пластмассовую «пилюлю» величиной с гривенник – портативный записывающий магнитофон фирмы «Сони».
Но телефон молчал, я уже несколько раз проверял – не отключили ли его ненароком Питер с бандой.
Телефон, однако, работал исправно. От томительного ожидания я совсем извелся и взялся листать рекламную литературу, подаренную в пресс-центре. Что ж, пустое времяпровождение тоже может принести какую-то пользу.
«Вена, – читал я путеводитель по столице Австрии, – живой город, имеющий, как и любой человек, свои характерные черты. В Вене – своя атмосфера и свой дух, этот город полон поэзии и окрыленной мелодии жизни. Расположенная в прекрасной местности, на берегу одной из самых больших рек Европы – Дуная, Вена в течение веков стала воплощением европейского духа…» – И все в том же стиле, подумал я, хотя, признаться, такое заявление не было плодом слишком пылкого воображения.
Мысли снова возвратились к нашему разговору с Сержем.
«Нет, судя по целенаправленности их поисков, к ЦРУ ни Питер, ни Келли отношения не имеют. Неужто Майкл так глубоко копнул мафию? Или корни, пущенные наркобизнесом в профессиональном спорте, прорастают в любительском? Обидно, крайне обидно, да и не менее опасно, если учесть, что и советские спортсмены тоже становятся предметом купли-продажи. То клеймили профессионалов, рисуя их как недоумков и наркоманов – мало ли довелось начитаться про «их» нравы в США, Англии, ФРГ? Что не чемпион, то преступник. А сейчас «Совинтерспорт», предав забвению обыкновенную человеческую мораль – какая разница – социалистическая она или капиталистическая? – человеческая мораль едина! – продает наши «звезды» по стоимости кондукторов трамвая…»
И снова взялся за путеводитель.
«Вену часто называют разными именами и не в последнюю очередь городом молодежи, городом народного здравоохранения и социального прогресса. В этом направлении развитие Вены началось после первой мировой войны, с каждым годом этой области отводится все больше и больше внимания. Обширное социальное жилищное строительство, забота о здоровье народа, реформы школьного обучения, охрана матери и ребенка, забота о подрастающем поколении, благоустройство наиболее старых районов города и строительство новых, полных солнца и воздуха жилых массивов на краю города, а также детских садов, купален и бассейнов и насаждение новых садов и парков способствовали градостроительному омоложению старой Вены. После ужасной катастрофы второй мировой войны во всех областях социальной жизни пришлось начинать с самого начала… Своим высшим законом Вена с радостью признала право своих граждан, пожилых и юных, на счастливую жизнь в настоящем и светлую перспективу на обеспеченную жизнь в будущем.