— А ещё были у него лыжи, — вспомнил старик. — Карта — само собой, а без лыж в болото не сунешься!.. Ружьишко тогда у меня имелося… А на островинах в болоте тетеревов и глухарей — прорва!.. Непуганые!.. Пару раз ходили мы туда с Димкой… Лыжи — на ноги и пошлёпаем. Он впереди, я сзади… Лучше всех знал он болотные тропы… Теперь всякое о нём говорят… Только — брешут!.. Не верю! Одно слово — гренадер!.. Все усачи — гренадеры!.. А сама деревня почему так названа?.. Когда рекрутов выставляли — выстроятся, как один! В плечах — сажень косая! И усы! У каждого! И кверху загнуты!.. У меня тоже были… Пальцы квасом смочишь, возьмёшься за правую усину…
Что делал дальше дед Евсей со своими усами, ребята не услышали, — из леса показался председательский «газик».
Мальчишки повскакали на ноги. Поднялся и дед Евсей.
Машина остановилась у моста. Павел Николаевич вышел из «газика», молча прошагал до середины настила, резко присел несколько раз, пробуя его прочность, и только тогда посмотрел в сторону ребят. Мальчишки ожидали похвал, но председатель не сказал ни слова и пошёл обратно — к машине. Сел за руль.
Взревел мотор. Павел Николаевич высунул голову из кабины и крикнул:
— Евсей Митрич! Если провалюсь, деньги на венок с усачей соберёшь — под расписку.
— Езжай! — добродушно ответил старик. — На козле своём проскочишь!
Когда рубчатые шины «газика» медленно въехали на мост, ребята застыли. Это было серьёзное испытание. Но всё обошлось благополучно: машина спокойно прокатилась по мосту и остановилась среди мальчишек.
Председатель обошёл усачей и каждому пожал руку:
— Извините меня, товарищи строители! Думал — баловство… Траншея надоела — от работы отлынивают!.. Виноват, но… исправлюсь, как говорится!.. Садитесь — подвезу!.. Евсей Митрич, милости прошу — рядом со мной!
— Не могу, — ответил пасечник. — У меня тут телега… Соколика в конюшню спровадить надо…
И тут Гриша — или это только показалось Саньке — переглянулся с Катей и сказал:
— Поезжай, дедушка! Я останусь.
— И я останусь! — подхватила Катя. — На лошади интереснее!
«Газик» побежал по дороге, увозя пасечника, мальчишек и мрачного Саньку, который оглядывался назад, туда, где остались Катя и Гриша. На одном из ухабов машину подбросило и крепко тряхнуло. Санька ударился головой о спинку переднего сиденья, чертыхнулся и поклялся никогда больше не смотреть на эту противную девчонку.
Давно известно: стоит дать себе слово не делать чего-нибудь, как моментально захочется сделать именно это. Говорят, что у людей с сильной волей так не бывает. В таком случае, у Саньки воли не было ни на грош. Шея у него сама поворачивала голову в сторону Кати. Глаза то и дело косились на неё.
Санька вместе со всеми ребятами с утра рыл силосную траншею и пытался разобраться в совершенно новых для него ощущениях.
Подумать только! В городе этих девчонок — табуны! И хоть бы раз он снизошёл до мало-мальски дружеских отношений с одной из них! Нет! Он разговаривал с ними лишь по большим праздникам и на пионерских сборах, да и то снисходительным тоном. А в обычные дни Санька воспринимал девчонок как неизбежное, но совершенно ненужное окружение.
«Это всё из-за Гришки! — восклицал про себя Санька. — Если бы не он, я и не взглянул бы на Катьку! Очень она мне нужна! Просто обидно!.. Что я — хуже Гришки?..»
— Санька! Послушай-ка!..
Но Санька, занятый своими мыслями, не слышал. Тогда Вовка похлопал его по спине и прошептал на ухо:
— Может, сгоняем ночью в Обречье?.. К учительнице!.. Клубника у неё в огороде… пальчики оближешь!
Санька помолчал, хотел сказать: «Нет!», а сказал неожиданно для себя:
— Ладно…
Весь день Санька хмурился — не нравилась ему эта затея, а вечером, когда стемнело, он вышел за околицу, твёрдо решив отговорить Вовку от набега на огород учительницы. Вовка уже ждал его.
— Не боишься? — шёпотом спросил он.
— Тут не страх, а… — начал Санька. Но Вовка перебил:
— Её все боятся — даже взрослые!
— Почему? — удивился Санька.
— По привычке! Они ведь тоже у неё учились! Говорят, она ещё до войны сюда приехала. В колхозе полно её учеников!.. Старая, а злющая! Минус вместо плюса поставишь — всё: пара обеспечена!
Санька порывисто повернулся к Вовке:
— До войны?
— Чего? — не понял Вовка.
— До войны она приехала?
— Говорят… Я не видел!.. А в войну она на Урале жила — сама рассказывала…