Болото было бедно растительностью — однообразные мхи. Даже кочки встречались не часто. На них топорщились какие-то колкие щетинки, зеленели листки клюквы, изредка попадался стебелёк морошки.
Под ногами хлюпало. Пропитанный влагой мох легко проминался. Стоило чуточку задержаться, как лыжи погружались в ржавую болотную жижу.
Дед Евсей вёл отряд быстро. Старик и сейчас ещё не видел никакого нароста на дереве. Но вскоре все поняли, что идут правильно.
Во мху лежала жердь.
— Димкина вешка! — весело сказал пасечник. — Тут мы поворачивали к правым островинам!..
Левая островина приближалась. Теперь уже и старик видел на дереве серый кольцевой нарост. Это была берёза, кривая, уродливая. Она росла вбок, будто какая-то сила пригибала её к земле.
Подошли ещё ближе, но прибрежные заросли заслонили дерево. Нетерпение ребят всё возрастало. Последние метры преодолели бегом. Сбросив на берегу лыжи, мальчишки пробились сквозь густой кустарник и выскочили на поляну. Берёза стояла в центре пёстрой от цветов лужайки. На ствол дерева было насажено большое каменное кольцо.
— Силища! — воскликнул потрясённый Санька. — Кто его туда надел?
— Жёрнов! — удивился дед Евсей. — А кто надел? Никто! Сама берёза надела. Проросла сквозь дыру и подняла жёрнов. Вот её и повело в сторону от тяжести…
— Силища! — повторил Санька.
— Вы ниже посмотрите! — произнесла Ксения Михайловна настораживающим голосом.
Под берёзой возвышался продолговатый холмик. К стволу дерева был прибит кусок жести. Рука предусмотрительного человека сделала на ней надпись не карандашом и не краской, а ровными дырочками, аккуратно пробитыми гвоздём. Дырочки почти слились, перемычки перержавели и раскрошились, но слова ещё читались: «Партизан Дим — Бол. 9.XI-43. Спи, маленький герой».
Печальные вернулись ребята в лагерь.
Цель похода была достигнута. Усачи теперь и сами знали и другим могли доказать, что Дима Большаков не причастен к гибели партизанского отряда. Но ребята не испытывали ни удовлетворения, ни радости. Отправляясь в поход, они, конечно, не рассчитывали на чудо. В том, что Дима погиб, не сомневался никто. И всё же могила и надпись потрясли ребят.
Остаток дня прошёл невесело. У палаток не было слышно ни шуток, ни смеха. Говорить старались тихо. На болото и на ещё не исследованные островины поглядывали без прежнего волнующего чувства. Даже костёр не подбодрил ребят. Сидели вокруг, задумчиво смотрели в огонь.
— Завтра оградку временную поставим, — сказал дед Евсей.
— Памятник бы… — добавил Вовка.
— Памятник есть — жёрнов… Лучше не придумаешь, — ответил старик.
— Да… Памятник символический, — согласилась Ксения Михайловна.
— А мы и не увидим! — жалобно произнёс Геня Соков.
— Увидите! — возразила Мария Петровна. — Завтра все сходим на могилу. Это наш долг!
Утро наступило пасмурное, хмурое, будто и у погоды испортилось настроение.
Неторопливо позавтракали, забрали с собой еду, топоры, пилы, и весь отряд покинул островину. Плюсу Мария Петровна приказала остаться и сторожить палатки.
Долго стояли вокруг могилы. Ребята думали о Диме, старались представить, как он выглядел, как разговаривал, как погиб.
Ксения Михайловна отвела в сторону Марию Петровну. Они о чём-то посовещались, и учительница объявила отряду, что Катина мама отправится в разведку — на поиски белоуса, а остальные займутся оградой у могилы. Никто не возражал: мальчишки чувствовали, что теперь Мария Петровна не отпустит их от себя ни на шаг.
Санька с завистью проводил глазами Ксению Михайловну, которая взяла лыжи и пошла к противоположному берегу островины.
Болото здесь было не такое унылое. Кое-где росла осока. Мох, то зелёный, то светло-жёлтый, чередовался с голубыми оконцами чистой воды.
Невдалеке тёмным массивом стоял лес — там был большой остров.
Ксения Михайловна прошлась на лыжах вдоль берега, приглядываясь к травинкам, и вдруг увидела незнакомое белесое растеньице. Чуть дальше белел второй, третий стебелёк. Ещё не веря в удачу, Катина мама отошла от берега, а светлые стебельки всё бежали и бежали в глубь болота — в сторону большого острова. Они показывали дорогу…
Ребята закончили ограду, а Ксения Михайловна всё не возвращалась. Она пришла часа через три. Её увидели издали и почувствовали, что она взволнована.
— Мамочка! Что случилось? — крикнула Катя.
Ксения Михайловна молча вышла на берег. В руке она держала клеёнчатую тетрадь и пучок белесой травы.