— Так он сделал ей предложение? — Дульсина узнала голос Себастьяна.
— Наконец-то сподобился, — ответил голос Селии. — Влюблены друг в друга уже Бог знает сколько времени и только сейчас узнали, что взаимно. Как дети! Уж очень доктор Рамирес стеснительный.
— И что же сеньорита Кандида? Дала согласие?
— Да неужели откажется? Она на седьмом небе от счастья. Вот только ответа еще не написала, доктор просил не торопиться.
— Чего ждать? В таких делах лучше не тянуть. А то, кто знает, подвернутся другие соблазнительные особы, и все пойдет прахом. А они были бы хорошей парой.
— Не мели чепухи, Себастьян. Кто бы ни подвернулся, ничего не изменится. Уже сколько времени они в разлуке, и ни он, ни она о других и не помышляют. Я чувствую, эта любовь до гроба!
— Как ты думаешь, доктор Рамирес будет жить здесь?
— Нипочем не согласится, уж я-то его знаю. Заберет Кандиду может быть, даже в Европу. Ох, что здесь начнется! Небось, станут делить имущество, а уж Дульсина своего не упустит, помяни мое слово.
Дульсина резко повернулась и заспешила к дому Она быстро прошла к себе, села в кресло и застыла, как изваяние. Она пока не могла разобраться в своих чувствах и мыслях, но уже твердо была уверена, что этого брака не будет. По крайней мере, она сделает все, чтобы он не состоялся.
Часы текли, и мысли Дульсины прояснялись. Этот брак никому не принесет счастья. Слишком много любви, и она убьет их обоих. Любовь не радость, а зло, а потому сестру надо немедленно спасать. Этими мыслями Дульсина заслонила от себя жгучую ревность к счастью Кандиды. Ее опустошенная душа уже не способна была радоваться за других.
Дульсина и прежде не испытывала удовольствия от чужих удач, а теперь они казались ей почти преступлением. Никто не имеет права быть счастливым, если несчастна она, Дульсина. Любовь отняла у нее Лучиано, но теперь никто ничего не посмеет у нее отнять. Коротышке не удастся разлучить ее с сестрой и увезти Кандиду из дома. Никто не посягнет на имущество семьи Линаресов. Селия была права, когда сказала, что Дульсина своего не упустит. Вот именно, своего. И своего она больше не отдаст никому.
К вечеру в голове Дульсины созрел план. Кандиду надо убедить отказаться от коротышки, и она убедит ее. Она спасет сестру от слишком большого несчастья, которое притворяется благом. Времени терять нельзя, вдруг Кандида напишет письмо в Европу, и ободренный коротышка примчится сюда. Тогда их невозможно будет разлучить.
Сестры встретились, когда весь дом уже спал. Кандида поспешила на призыв сестры, полагая, что той надо выговориться и выплакаться. Ее удивила торжественная серьезность лица Дульсины, она не знала, какую миссию возложила на себя ее младшая сестра.
— Милая Кандида, я должна серьезно поговорить с тобою. Я скрывала от тебя важную информацию, чтобы пощадить твое сердце. Но теперь, когда доктор Рамирес сделал тебе предложение, я не имею права молчать. Ради тебя я разглашаю то, что мне под огромным секретом сообщили в полиции. Я дала твердое обещание, что буду молчать. Ты понимаешь, что и тебе придется держать язык за зубами, иначе угодим в полицию. Но это еще полбеды, нас всех постигнет участь Лучиано. Я могу на тебя надеяться?
Кандида покорно закивала головой, приготовившись к чему-то ужасному.
— Ты знаешь, что Лучиано и доктор Роберто были друзьями. И через Лучиано твой доктор тоже попал в сети негодяев. Этих дельцов очень устраивало, что он врач. Они хотели использовать его медицинские связи. Ты думаешь, он случайно стремглав удрал в Европу?
— Но разве в Европе от них спасешься?
— В Европе у них связи налажены, им нужны свои люди здесь, в Мексике, — объясняла Дульсина.
— Тогда я могу поехать к нему в Европу...
— И оставить отца, меня, братьев на съедение этим волкам? Они будут шантажировать доктора тобой, как шантажировали Лучиано. Он погиб из-за меня потому, что осмелился меня полюбить. Если твой Роберто захочет спасти тебя, то в их сети попадем мы. Если он попытается защитить и нас, то убьют его. Ах, Кандида, кто попадает в лапы наркобизнеса, тот обречен. Погибла вся семья Мартинесов, тебе это ничего не доказывает?
— Что же мне делать, Дульсина?
— Ты можешь спасти своего Роберто и всех нас, если откажешь ему. Пусть он один безвылазно сидит в своей Европе, там его не тронут.
— Но я люблю его, Дульсина, люблю!
— А разве я не любила Лучиано? — вскрикнула Дульсина. — Если бы я раньше все знала, то я бы ни секунды не раздумывала, я бы спасла его! Он был бы жив, мой синеглазый Лучиано! Пусть вдали от меня, но жив!