Он добился своего. После смерти дона Леонардо лиценциат Роблес сразу же предложил свои профессиональные услуги сеньоритам Линарес и держался с таким почтением и вместе с тем с достоинством, что и Кандида, и Дульсина прониклись к нему симпатией.
— Как нам повезло, Кандида, — говорила Дульсина, — что отец познакомился с лиценциатом Роблесом. Не будь его, не знаю, как бы мы теперь справились со всеми делами.
— Верно, Дульсина, — согласилась Кандида. — Он был так предан отцу и теперь проявил такое понимание и сочувствие к нашей семье. Не часто встретишь адвоката, который так внимательно и терпеливо вникает во все проблемы.
Дульсина была особенно удовлетворена тем, что Роб-лес не оспаривал ее главенства в семье. Она завела такой порядок, что ни одно финансовое распоряжение в доме не давалось без ее одобрения. Именно к ней лиценциат Роблес приходил с ежемесячным отчетом, хотя иногда в бумагах требовалась подпись Кандиды.
Дела лиценциата Роблеса шли на лад. Он перевел свой офис поближе к центру, нанял новую секретаршу и с удовлетворением отмечал, что число его клиентов растет. Умение Роблеса нравиться прекрасному полу также способствовало его популярности.
Так, например, он познакомился с Мириам Асеведо, которая пришла к нему за юридическим советом по поводу своего бракоразводного процесса. Юридические советы Федерико Роблеса настолько понравились прекрасной Мириам, что ей захотелось продолжить знакомство. Мириам Асеведо чрезвычайно устраивала Федерико Роблеса тем, что была вполне самостоятельной, обеспеченной женщиной, которой ничего не нужно было от него, кроме приятного времяпрепровождения.
Тем не менее Федерико Роблес был отнюдь не намерен связывать свое будущее ни с Мириам, ни с кем другим из своих многочисленных приятельниц. Главной его целью было богатство и власть, которую дают деньги. А в данный момент ему казалось, что добиться этого проще всего будет с помощью одной из сестер Линарес.
Федерико Роблес, как заправский психолог, присматривался к сестрам и сравнивал их характеры. Он понял, что Кандида, более мягкая и уступчивая, легче поддается влиянию. С другой стороны, до сих пор делами в доме заправляла Дульсина, и Федерико Роблес догадывался, что если затронуть ее чувствительные струнки, такие, например, как самомнение, то можно привлечь ее на свою сторону.
Как бы то ни было, пока лиценциат Роблес выжидал. Он считал, что всему своя пора и время решительных действий еще не настало.
Дульсина сидела в кабинете, погруженная в глубокие раздумья. Она размышляла о будущем.
Последние несколько лет, когда она была фактически полновластной хозяйкой большого дома Линаресов, Дульсина была вполне довольна своей жизнью. Ей удалось полностью утвердиться в великосветском кругу, к которому некогда принадлежали ее мать и бабушка. Старые приятельницы доньи Луисы, такие, как донья Консепсьон или донья Росаура Монтеро, никогда не забывали включать сестер Линарес в свои приглашения. В своем кругу Дульсина считалась законодательницей моды, и ей льстило, когда ее ровесницы и даже более молодые женщины спрашивали у нее совета. О Кандиде и говорить нечего: та в последнее время практически не имела мнения, отличного от мнения сестры.
Словом, Дульсина не могла пожаловаться на судьбу Правда, она была не замужем, а ей уже было за тридцать, но в последнее время Дульсина начала говорить себе, что, скорее всего, радости семейной жизни сильно преувеличены и гораздо приятнее для женщины ощущение независимости и полной возможности распоряжаться своей судьбой.
Но теперь опасность подстерегала ее с другой стороны. Незаметно для старших сестер Рохелио и Рикардо выросли и считали себя уже взрослыми.
После окончания колледжа Рохелио и Рикардо поступили в университет. До сих пор братья всегда и везде были вместе, и даже друзья с трудом отличали их друг от друга. Но тут интересы близнецов разошлись. Рикардо поступил на экономический факультет, чтобы изучать финансы и страховой бизнес, а Рохелио, в котором проявилась склонность к технике, выбрал инженерный факультет. Может быть, дополнительной причиной, побу-дившей Рохелио избрать другую профессию, было подсознательное желание выйти из тени брата, который, благодаря своему легкому, живому характеру, обычно оказывался душой вечеринок и легко переключал на себя внимание противоположного пола.