— И потом, Рохелио будет там так одиноко, — сказала Дульсина.— В такую трудную минуту он должен быть там, где может получить поддержку родных.
«Какое лицемерие, — в бессильной ярости думал Рикардо. — Она так говорит только потому, что операция в США стоила бы значительно дороже. Денег ей жалко, как всегда».
Но Рикардо ничего не мог изменить. Вопрос об операции должен был решиться в течение одних суток.
После операции Рохелио еще два дня не приходил в сознание. Рикардо каждый час звонил в клинику и по два раза в день приезжал лично, хотя Рохелио еще никого не узнавал. Излишне говорить, что Дульсина и Кандида ни разу не наведались в больницу.
На второй день после операции доктор Лопес объявил Рикардо, что его брат останется жив, но передвигаться самостоятельно не сможет.
— Доктор, скажите, неужели ничего нельзя сделать? — в отчаянье спросил Рикардо.
— Увы, молодой человек, медицина не всесильна, — назидательно произнес доктор Лопес и сделал сестре знак впустить следующего посетителя.
Теперь, глядя на бледное лицо Рохелио, Рикардо вспоминал этот разговор.
— Не волнуйся, Рохелио, — заговорил он прерывающимся голосом. — Мы этого так не оставим. Мы покажем тебя самым лучшим специалистам и поставим тебя на ноги.
Рохелио сделал усилие, чтобы переменить разговор.
— Скажи, а как Ванесса? — спросил он. — Она не звонила?
Рикардо с радостью ответил, что Ванесса звонит каждый день и спрашивает о здоровье Рохелио. Рикардо не преувеличил: на девушку произвел ужасное впечатление несчастный случай, тем более что она чувствовала косвенную вину за то, что послужило причиной аварии. Ей страстно хотелось, чтобы Рохелио остался жив и поправился. Но дальше этого ее желания не шли.
Когда после возвращения из больницы Хаиме и садовник Себастьян помогли молодому сеньору Рохелио перебраться в инвалидное кресло, а потом вкатили его в дом, служанки Селия и Фермина не могли сдержать слез.
— Господи, за что же это? — причитала Селия. — Ведь сеньор Рохелио такой молоденький. Что же теперь будет?
— Несчастье-то какое, — вторила ей Фермина. — Может, Господь и Святая Дева сжалятся над ним и он выздоровеет?
— Так ведь ему уже делали операцию, и ничего не вышло, — вздохнула Селия.
Рохелио, односложно отвечая на вопросы родных, попросил отвезти его наверх в его комнату и подать обед туда.
С этого дня изменилась жизнь не только Рохелио, но и Рикардо. Рикардо лишился своего самого верного и испытанного товарища, с которым они почти всегда были неразлучны. Первое время Рикардо старался как можно чаще заходить к брату, приносил ему новые музыкальные записи, книги, рассказывал новости об общих знакомых. Но Рохелио почти не проявлял ни к чему интереса, постоянно казался раздраженным и погруженным в себя.
Рикардо уговорил Леонелу прийти к ним в гости вместе с Ванессой, чтобы подбодрить Рохелио. Узнав о намеченном визите, брат оживился, долго выбирал рубашку и галстук и старательно причесывался перед зеркалом.
Однако визит кузин Вильярреаль не принес ожидаемой радости. Леонела, как всегда, говорила за троих. Она была непринужденна, обаятельна, приветлива, но не было никакого сомнения, что все это направлено на Рикардо.
Что же касается Ванессы, она сидела в уголочке дивана молчаливая и насупившаяся, как будто отбывала повинность. Они с Рохелио практически не разговаривали друг с другом, и Рикардо стоило огромного труда придать беседе хотя бы видимость непринужденности. Ванесса оживилась, только когда Леонела стала описывать их недавний поход в фешенебельный танцевальный клуб, и очень скоро из их рассказов выяснилось, что в их компании в тот вечер был Эдуардо Рейносо. После такого со-общения из Рохелио вообще нельзя было вытянуть ни слова.
Когда братья остались одни, Рохелио с силой отшвырнул костыли в другой конец гостиной.
— Я все понимаю! — воскликнул он в отчаянии. — Я калека, а значит, никому не нужен! Ванесса и раньше предпочитала этого прохвоста Рейносо, а теперь-то у меня явно нет никаких шансов.
Рикардо попытался утешить брата.
— Не отчаивайся, Рохелио. Я уверен, что твоей беде можно помочь. Мы найдем хорошего специалиста и договоримся о повторной операции.
— Не надо мне никакой операции! — закричал Рохелио. — Я не верю врачам! И не нужно мне ничьей жалости. Ни Ванессы, ни твоей. Что ты, дамский любимчик, можешь понять в моих страданиях?
Опешивший Рикардо пытался что-то сказать, но Рохелио его уже не слушал:
— Эй вы, Селия, Леопольдина, кто там есть? — закричал он. И когда на шум вбежала испуганная Селия, продолжал: — Позови немедленно Хаиме, чтобы он помог мне подняться в комнату.