— Нечего тебе делать у пруда, — заговорила Дульсина. — Помнишь, как у тебя слетела в воду шляпка и пришлось звать садовника Себастьяна, чтобы он ее выловил?
— Так ведь это ты ее сбила, вредина!
— Но если бы ты не крутилась у пруда, шляпка упала бы на траву, а не в воду, и не вымокла бы. И вообще, если б ты мне не перечила, я бы не притронулась к твоей шляпке.
Спорить с Дульсиной было бессмысленно. Послушать ее, так выходит, что во всем виновата не вредность самой Дульсины, а ее, Канди, упрямство.
— А во что ты хочешь играть? — начала Кандида понемногу сдаваться.
— Пойдем в беседку, поиграем в кукольные дома, будем ходить друг к другу в гости, — не задумываясь, ответила Дульсина.
— А какие куклы будут моими дочками?
— Возьмешь Розину и Пепиту. Можешь еще Клару.
— Ну вот, — возмутилась Канди, — самых драных опять мне!
— Вовсе Клара не драная.
— Зато лысая, у нее волосы отваливаются.
— Подумаешь, — не растерялась Дульсина, — прижмешь волосы шляпкой.
— А спать ее тоже в шляпке укладывать? — вознегодовала Кандида. — И вообще, почему всегда все самое хорошее тебе? Фарфоровый сервиз опять будет для твоих дочек?
— Канди, ты ужасно завистливая!
— Потому что ты все цапаешь себе! Я лучше пойду к рыбкам!
— Нет, ты пойдешь в беседку!
— Нет, к пруду. Пусти!
— А мама не любит, чтобы мы играли врозь, — заявила Дульсина.
— Ну и что, я скажу маме, что ты опять командуешь, и она разрешит мне играть одной.
С этими словами Канди помчалась к пруду, а Дульсина прямиком к матери.
— Мама, — с порога начала она, — Канди не хочет со мной играть.
Донья Луиса нахмурилась.
— Дульсина, я же не побегу сейчас в сад улаживать ваши споры. Веди себя так, чтобы ей захотелось с тобой играть.
Дульсина поняла, что начать надо с другого конца.
— Но она побежала к маленькому пруду. А ты помнишь, когда в прошлый раз туда упала ее шляпка, ты запретила ей там гулять.
— Что-то я такого не помню.
— Мамочка, ты же запретила ей наклоняться к воде, а она все равно это делает. Спроси Себастьяна. А когда я беспокоюсь о ней, она говорит, что я командую.
Донья Луиса вздохнула.
— Так чего же ты хочешь от меня, Дульсина?
— Мамочка, ведь тебе было бы приятнее, если б мы вдвоем играли в беседке, правда? Ты ведь ничего не имеешь против?
— Почему же я буду против? Беседка отдана вам. А сейчас не теряй времени и отправляйся в сад.
Довольная Дульсина понеслась к пруду.
— Живей поднимайся, — скомандовала она сестре, — мама велела нам идти в беседку. Она недовольна, что ты крутишься у пруда. Не веришь — спроси у Себастьяна.
В доме Линаресов распоряжения доньи Луисы были законом, а хитрая Дульсина всегда умудрялась добиться распоряжений, выгодных ей. Канди лениво поплелась к беседке, но вдруг припустила бегом. Дульсина помчалась за ней.
Предстоял новый этап борьбы за лучших кукол, и уже заранее было ясно, за кем останется поле боя.
...Рождение одной за другой двух дочерей, Кандиды и Дульсины, лишь ненадолго сблизило Леонардо Линареса с женой. Пока дочери были маленькими, Леонардо, как всякий мужчина, доверил их воспитание жене. Ему, правда, хотелось, чтобы жена проводила с малютками больше времени, чаще брала их на руки, но он не мог не признать, что уход за Канди и Дульсиной был организован безупречно. Детская была просторная и прехорошенькая, няни прекрасно обученные, и Луиса охотно демонстрировала все это совершенство близким приятельницам.
Когда девочки стали постарше, их ненадолго приводили в гостиную, разряженных и причесанных. Хотя Леонардо был без ума от дочек, его обижало, что их используют как хорошеньких куколок, чтобы вызвать умиление гостей.
Он считал, что семье с маленькими детьми не стоит увлекаться приемом гостей, тогда не будет надобности все время держать девочек в детской, и родители могли бы больше времени проводить с детьми, играть, возиться с ними. Но донью Луису возня с детьми совсем не привлекала.
Она объявила Леонардо, что не намерена менять образ жизни из-за рождения детей, и дала ему понять, что его идеал семейного счастья кажется ей мещанским, пригодным разве лишь для мелких буржуа. Каждому сословию свое: простонародью — драки и перебранки, громкие вопли детей, которых шумно ласкают и шумно наказывают; для среднего сословия — семейная идиллия, когда супружеская пара полностью погружена в заботы о своих чадах; а у людей высшего круга — размеренная светская жизнь, не мешая которой растут красивые, здоровые и воспитанные дети на попечении прекрасно подготовленных нянь и гувернанток.