Супруг вернулся, но, понимая, что проигрывает, ослепленный наветами, переставший прислушиваться к моим советам, принял решение активировать всю мощь браслетов. Но для этого ему необходимо было мое согласие, ведь лишь взявшись за руки, венчанные супруги могут выпустить разрушительную мощь магии, убив все живое. «Пусть будет так! Если не я, то никто больше!» — сверкая взбешенным взглядом, заявил мне мой любимый, и я кивнула, в душе зная, что никогда не убью собственное еще не рожденное дитя. «Несколько минут, чтобы проститься!» — взмолилась я, обнимая супруга, но только затем, чтобы сказать слова проклятия.
Га'Дор не успел совсем чуть-чуть, не спас своего господина, не забрал браслеты, но меня приговорил к мучительной казни, заперев в гробнице рядом с телом мужа. Я бы и умерла, если бы айлирэ — вечные стражи и хранители Вейтерры не спасли меня, не укрыли при помощи своего волшебства, не помогли скрыться из города, спрятав под своими ветвями сокровище, за которым охотились все оставшиеся в живых изменчивые под предводительством разъяренного Га'Дора. Заканчиваю — времени у меня мало — по моим следам идут убийцы… Сберегите браслеты — сохраните на своем теле, станьте теми, кем был когда-то простой ремесленник Да'Орон и четырех стихийница из Морского края Ольгена… — текст оборвался, и я умолкла, снова обратив взор на браслет.
— Что тут можно добавить? — тихо уронила, перебирая ограненные камушки, поглаживая их, успокаиваясь, как вдруг скорее ощутила, чем заметила, что Грэйн вздрогнул. — Что? — подпрыгнула на месте, выронив из ослабевших пальцев украшение.
— Магия! — ответил он, приподнимаясь, и пояснил. — Кто-то использует огненное волшебство!
Я бы продолжила расспросы, если бы знак на его предплечье не засветился, да и сама вдруг не почувствовала резкий укол — то напомнил о себе мой собственный ожог.
— Неужели? — голос дрогнул, а Лют мрачно кивнул:
— Кто-то из ребят рядом! — покосился на меня и неожиданно спросил. — Будешь моей женой?
Я на несколько минут выпала из реальности, позабыла все слова, растеряла мысли, только и была способна на то, чтобы глупо моргать глазами и пялиться на любимого мага. Он не утерпел:
— Ну?
— В-вот т-так с-сразу? — заикаясь, выговорила я.
— Чего тянуть? Мы и о детях уже говорили! Так как, ведьмочка моя, станешь моей женой? — и взгляд — глаза в глаза — пытливый, требовательный, но в самой глубине так и мелькает неуверенность и страх.
Все чувства во мне всколыхнулись — и столько их было — самых разных, нежданных и знакомых, что я растерялась еще сильнее, сумев сделать только кивок.
Лют облегченно выдохнул и поднял узкий браслет. Огляделся и на полном серьезе обратился к дереву:
— Примешь наши клятвы? — мне оставалось вновь поморгать, а потом ахнуть, когда листочки чуть слышно зазвенели, осыпая нас золотой пылью.
— Я, — твердо заговорил жених, — Гримм-Грэйн Лютов, урожденный маг Солнечного края, беру в законные супруги ведунью из Озерного Аниику-Веснушку Яблочкину! Клянусь любить, хранить верность и оберегать ее отныне и на веки! — после этой фразы, сказанной непоколебимым тоном, сорвалась с дерева тонкая стрела и, пролетев через тело охнувшего Грэйна, вонзилась в мое сердце, и я без слов подала свою руку, которую огневик тут же украсил браслетом.
Теперь пришел мой черед, и я, вдохнув полной грудью, отправив прочь все тревоги, сомнения и думы, произнесла:
— Я, ведунья из Озерного Аниика-Веснушка Яблочкина, беру в законные мужья мага из Солнечного Гримма-Грэйна Лютова! Клянусь любить, хранить верность, оберегать и прислушиваться к его мнению отныне и на века! — надела браслет на его руку и затаила дыхание, когда по морщинистой коре заструились прозрачные капли, приглашая нас испить их.
Лют прикоснулся губами, набрал в рот чудесного напитка и потянулся ко мне. Я прильнула к его устам так, словно лет сто испытывала жажду, и лишь он мог дать мне драгоценные капли живительной влаги. Мы целовались так страстно и самозабвенно, что позабыли обо всем на свете — о тревогах, заботах, друзьях, врагах и всех прочих. Мне нужен был только Гримм, а он, и это я знала точно, нуждался во мне. Потому безо всякого стыда, волнения и страха, обняла его, когда Грэйн усадил меня к себе на колени, и смело приподнялась, а потом опустилась, вовлекая любимого в танец, доступный нам двоим. Листочки шелестели над нами, как будто одобряли все, что мы делаем, скользили лучами приглушенного света по нашим, покрытым влагой, тесно сплетающимся телам, скрепляя своей магией наши клятвы, запоминая все слова и движения, огораживая от всего остального мира…