— Темного вечера, — поправилась я, опуская глаза к полу, рассмотрела затейливый завиток, подумала и вскинулась.
— Гляди-ка! — изумился высший демон (ну эти по определению не могут старо выглядеть, только так — солидно и внушительно!). — Она еще и гневаться смеет!
— Уважаемый Ар'ргарон, — обратилась к нему вполне симпатичная зрелая ведьма, одетая в черный, но элегантный наряд. — Давайте следовать правилам, не отвлекаясь на ваши глупые издевки и подколки! Перестаньте травить моих соотечественниц!
— Ваших бывших соотечественниц, позвольте напомнить, многоуважаемая ведунья Кувшинкина! — не забыл уточнить высший демон, чем-то напоминающий Ар'рцелиуса, так что мне невольно подумалось: «А этот Ар'ргарон случаем не родитель нынешнего владыки Подземья?»
— Хм… проницательная ведьмочка к нам попала! — оскалился демон, огорошив меня своим заявлением. Они и мысли читают?!
— Конечно! — невозмутимо оповестил дух противоречия. — Мы стражи Граней, потому видим входящих в эту дверь насквозь!
— Так что все твои мыслишки для меня не тайна! — глумливо усмехнулся старик-изменчивый.
— Правила! — взвизгнула ведьма, и могучий, бородатый мужчина, напоминающий по виду медведя, судя по всему обычный, не обладающий даром человек без слов подал ей тисненый золотом конверт.
Открыть его Кувшинкина не успела, так как прямо у нее из рук конверт был вырван огневиком.
— Ма-аг! — предупредила ведьма, бешено сверкая взбешенным взором, на что мужчина даже бровью не повел, с деловитым видом вскрывая конверт, тем самым раздражая ведунью еще больше.
Кувшинкина, тяжело дыша, поднялась со стула и начала медленно снимать с пояса плеть.
— Правила! — завопила вторая женщина, на вид самая обычная, дородная хозяйка деревенского дома в Озерном.
Я помотала головой, ущипнула себя, чтобы убедиться, что не сплю, почувствовала боль и взмолилась:
— О, высшие! Куда я попала?!
— К нам! — рассматривая свои длинные когти, спокойно просветил меня Ар'ргарон, а изменчивый, хотя и выглядел дряхлым стариком, но не запамятовал съязвить:
— Видно, ты плохо вела себя при жизни вот и очутилась у нас!
— Как же вы меня бесите! — паземка уронила голову на стол, и я с надеждой взглянула на единственного, кажущегося нормальным человека.
Мужчина сжалился надо мной и ответил:
— Не переживай, через нас проходят все умершие! А на них, — мотнул головой в сторону соседей, — внимания не обращай! Все мы занимаем эти места в наказание, большинство сидит очень долго, только я прибыл относительно недавно. Так что посуди сама, как здесь сохранить трезвый рассудок?!
— Эй-эй! Я в здравом уме! — поторопился сообщить изменчивый.
— А я нет! — задумчиво изрек высший демон.
— А вот со мной сложнее… — решил поговорить дух противоречия.
— Правила! — заорала на всех женщина, но, как ни странно, ее крик подействовал, и все умолкли.
— Я читаю! — погрозив ведьме пальцем, объявил маг, и Кувшинкина в долгу не осталась:
— Берегись, следующего огневика буду представлять я!
— Да пожалуйста! — ответствовал маг, распечатывая конверт, вынул тонкий лист бумаги, хмыкнул. — Всего один!
И я не удержалась от любопытства:
— А сколько их должно быть?
— Ну-у, — протянул Ар'ргарон, постукивая пальцами по столу, — у меня их насчитывалось более сотни!
— Да кому это теперь интересно?! — бросила ему женщина.
— Да уж точно не тебе, безмозглая курица! — вступилась за своего повелителя паземка.
Бывшая жительница Озерного поднялась на ноги, делая глубокий вдох, готовясь разразиться ответной тирадой. Но не успела — маг прокричал:
— Правила! — и в помещении воцарилась благословенная тишина.
Я удивленно подумала: «Если они так рассматривают дело каждого вошедшего, то из стоящих под дверью должна образоваться целая очередь!» — одернула себя, но поздно.
Они уже прочитали мои мысли, и каждый приготовился высказаться. К счастью, уж и не ведаю, кого мне за это нужно благодарить, но свет в комнате погас. Испугаться я не успела, только подумалось о бегстве от этих сумасшедших, как свечи, установленные в рожки люстры, вспыхнули вновь.
Взглянув на сидящих, я непроизвольно сглотнула и задалась вопросом: «Что такое с ними произошло за столь короткий срок?» Лица бледные, их черты искажены, как будто от боли, а в глазах застыла неукротимая злоба. Чтобы не нагнетать обстановку, я смиренным голосочком попросила:
— Может, закончите со мной? Всего один листик — вот и вся жизнь…