– Пошли, – скомандовал тот.
Данила хотел сказать ему, что еще не до конца готов и думал не о чистоте, а о той, что живет в его сердце, но Иван не дал ему высказать это. Он сам произнес те мысли, что крутились в голове у юноши.
– Да, действительно, она очень чистый и надежный человек. Она любит тебя, и это еще одно подтверждение тому, что ты должен пройти пустыню. Думай о ней – э то дает тебе силы, и ее любовь поможет вывести из любого даже самого непроходимого мира. Но если это настоящая, ни с чем не смешанная любовь! Все силы и голоса живого и неживого отступают, когда видят чистую любовь. Я сам давно хочу познать эту тайну, но она, к сожалению, не подвластна желаниям. Если силу слова можно применять по надобности, то любовь никогда. Можно слушать и говорить с морем, с пустыней, с лесом, но с любовью – это что-то вне понимания человека. Она как бы находится над всеми нами и живет по своим никому не ведомым законам. Самый простой человек из-за любви может пройти эту пустыню, и она пропустит его, может покорить море, и оно само доставит его к той, что стала причиной этого пути. Но при этом создать, родить в себе любовь по желанию или с помощью тренировок – невозможно. Она накажет каждого, кто использует ее и отвернется, открыв душу злу. В этих случаях любовь не всегда поступает правильно, но ее законы, как я уже говорил, неизвестны и непредсказуемы. Она способна довести любящие сердца до смерти и может разлучить их, а потом наслаждаться мучениями разлуки. А возможно, она все видит в том чистом свете, который ей и подсказывает – как поступить. Наверное, людям кажется, что они любят, особенно тем, кого ждет разлука. Но что же это? Неужели настоящая любовь не в силах остановить человека? Взять и не отпустить от любящего сердца? Или может, эта сила коварна и в ней, как и в каждом, живут и добро и зло? И от того, какая любовь родилась в душе, зависит, как она повлияет на влюбленного. В общем, все это лишь мои догадки. Для того чтобы понять эту силу, нужно как минимум влюбиться.
– Ничего, у тебя все еще впереди, – подшутил над ним Данила.
– Возможно. Я не отрицаю этого, но иногда мне кажется, что я люблю то, чего остальные люди не могут любить. Вот, например, пустыня мне кажется, я люблю ее, но не так, как караванщики, а как человек, в котором есть сила, и эта сила имеет свои и глаза, и уши, и душу. Моя внутренняя сила влюблена в силу пустыни. Они состязаются, удивляют друг друга, и они никогда не смогут причинить друг другу боли потому, что искренне любят друг друга. Иногда мне кажется, мое тело вообще где-то в стороне, не причем. Нечто невидимое вышло из меня, встретило себе подругу, а я как бы смотрю со стороны и думаю, как мне все это понять то, что происходит одновременно и во мне, и в том мире, где я нахожусь?
– Да, конечно, в это трудно поверить, но я тебя понимаю. Я и сам иногда чувствую что-то подобное.
– Чувствуешь? – переспросил Иван. – А ты остановись и оглянись. Посмотри на этот мир, в котором находишься и ответь, что ты видишь и слышишь?
Данила остановился, оглянулся. Легкая дрожь прошла по всему телу: вокруг была пустыня. Он потерял даже направление, откуда и куда они шли. Постепенно страх стал нарастать в его душе.
– Не теряй себя, – услышал он голос Ивана. – Ты больше часа шел по раскаленному песку, не чувствуя жары, а теперь увидел это и боишься, что погибнешь? Ты же только что не думал об этом – управляй собой, – не теряй той невидимой нити, на которой пока держится твое внутреннее состояние. Да, глаза видят опасность. Но что видит сердце? Соберись!
Данила стал нервно стараться думать о Вайе, но состояние, в которое он только что вошел, уходить не желало. Юноша почувствовал жару, ему стало тяжело дышать, и в голове закружились черные злые мысли: «Зачем Иван привел меня сюда? Что он хочет? Может, мне суждено быть обыкновенным, и не стоит выдумывать, что я такой же, как он?»
– Соберись! – вновь услышал он голос Ивана, – попробуй вспомнить море!