Он продолжал идти и хотел понять, что же такое – чистота? Он почувствовал, что это состояние родилось в нем. Свет, спрятанный в глубины его души вырвался: он понял, что в этом мире чистота – самая простая основа всего. Конечно, можно стоять за правду, взяв в руки оружие, но никогда не нужно перегибать. Любое бесконтрольное состояние порождает зло, от которого трудно избавиться. Если четко осознавать, что делаешь и для кого – э то проявится среди людей, и все это можно контролировать.
Любое зло изначально создается под контролем того, что ты упустил, не заметил. Нужно просто следить за собой и не делать того, что в первую очередь не понравится самому.
Данила продолжал свой путь, размышляя о чистоте и о том, как держать себя в руках. Он не заметил, что жара стала спадать и солнце склонилось к горизонту. Юноша шел по пустыне, пока не увидел вдалеке знакомый город. Данила опомнился, оглянулся и обрадовался тому, что смог выйти из пустыни. Его мучил только один вопрос: где же Иван? Но радость оттого, что пустыня пройдена и он нашел нужное состояние, к которому должен был прийти – укрепили его силы. Юноша остановился у дома любимой девушки и задумался: что ему сделать? Зайти к ней или пойти в постоялый двор, переодеться и постараться еще раз спокойно все понять? И только после этого встретиться с Вайей и, посмотрев ей в глаза, постараться увидеть ответ своих чувств.
Хозяйка постоялого дома с радостью приготовила ужин, Данила молча поел и ушел в комнату. Увидев кровать Ивана, он вспомнил о нем, и ему захотелось поделиться своей радостью с другом, но Ивана не было, он оставался в пустыне. Впереди его ждала ночь. Юноша решил выспаться и уже утром со свежими силами вспомнить весь прошедший день и решить – что делать дальше.
Ночью в комнату вошел Иван. Данила проснулся, он поднялся с кровати и посмотрел на него. Ему захотелось рассказать о том, что он нашел в себе чистоту и вышел из пустыни. Но при этом он хотел признаться Ивану, что ни о чем особенном не думал, просто размышлял, как жить и во что верить. Он понял, что в основе всего, как и говорил Иван, лежит вера в то, что нужно жить смело и всегда отвечать за свои слова и поступки. Но главное – прежде всего думать, что хочешь сказать или сделать.
Иван зашел в комнату и как-то через силу улыбнулся ему, а затем сразу лег спать. Он не дал Даниле ни о чем рассказывать и сам расспрашивать не стал, лишь сухо произнес: «Завтра». Данила почувствовал, что с ним что-то произошло. Он не мог понять, что могло омрачить такого сильного человека в том мире, к которому он так долго шел. А может, пустыня что-то потребовала от него или, возможно, открыла такую тайну, что даже он не в силах понять ее? Юноша отвлекся от собственных мыслей и стал перебирать возможные варианты, а затем постепенно расслабился и уснул. Во сне он увидел Вайю. Как он рассказывает ей о том, что он понял в пустыне.
Утром Данила проснулся первым. Он спустился к хозяевам, попросил приготовить завтрак и стал ждать, когда проснется Иван. Подобное уже происходило раньше, и он привык наблюдать за спящим другом, но сегодня Данила проснулся другим человеком и, увидев уставшего товарища, почувствовал, сколько тяжести он взял на себя. Это груз непонятной маской отражался на лице Ивана. Данила хотел что-то сделать, хоть как-то помочь ему: он нервно ходил по комнате и вспоминал себя. Дважды он испугался тяжести: один раз плохой, другой раз хорошей, но теперь он видел что-то одновременно и злое и доброе. Все оно перемешалось, скопилось и давило на его друга. Юноша, чувствуя, что сможет облегчить его состояние, решил пожертвовать собой. Он встал перед ним на колени, наклонился к лицу и стал своей еще не окрепшей силой проникать в его мысли. Данила увидел, как невидимый поток собирается в глазах Ивана. Этот поток, словно зажатый в ущелье ветер, собрался вырываться из плена. Он чувствовал это стремление и, приготовив себя к удару, проник в центр внутреннего урагана. Черная колючая буря ворвалась в него: она стала обволакивать тело, потекла по венам, создавая невыносимую боль. Данила хотел закричать, но кто-то невидимый зажал ему рот. Губы стали неподвижными, язык твердый и шершавый: ему казалось, что кто-то изнутри заткнул ему кляп и одновременно с рваной, невыносимой болью в теле появилась слабость. Руки постепенно обмякли, ноги налились свинцом, а в голове закружилась ворвавшаяся в него буря. Сначала он видел ее со стороны, и она была где-то там, в чужом мире, но теперь буря приближалась, и вскоре Данила понял, что находится в ее центре, который начинается в собственной голове. Его стало мутить, крутить, он пытался открыть зажатые глаза, сломить проникшую в него боль, но сил бороться с этой неведомой силой уже не было. В каком-то тумане он увидел комнату. Но при этом все продолжало вращаться, пол качался, а потолок то отдалялся, то падал. Боль все нарастала, и в какой-то момент этот мир оборвался и, рухнув, исчез в черной бездне. Наступила холодная колючая пустота. Не та, что была ранее, а совсем другая – чужая, пришедшая из неизвестного агрессивного мира. Она холодом касалась тела и болью обжигала сердце. Данила не понимал, где он. Юноша не чувствовал пол, не видел предметов комнаты, он лежал с закрытыми глазами и не дышал. Последние силы, словно в знак протеста, вырвались, он открыл глаза и замер, потеряв сознание и мироощущение.