Я хотел спросить, каких «таких», но знал ответ: чистокровных ублюдков, что развязали войну и помогали одержимому властью волшебнику. Но я промолчал.
— Почему вы не попросите денег у Гарри Поттера? Несмотря на всю его нелепость, он не бедный малый, даже напротив.
— Рон не захочет. Гарри много нам помогал, точнее Уизли, он им многим помог.
— Ах да, Рон. Ну конечно.
— Что тебе сделал Рон? Он такой же, как и ты! Чистокровный волшебник, это разница в вашем положении, да? И действительно, разница есть. Рон добрый, и мухи не обидит. — она прервалась, но я знал, что хотела сказать.
— В отличие от меня. Всё верно. Я мух убиваю. И где же твой муж? Настолько занят на своей второстепенной должности, что не смог сопроводить жену. Ему вообще нужен ребёнок?
Возможно, я зря тогда сказал эту фразу.
Гермиона налетела на меня с кулаками. Она била меня в грудь, и что-то несвязно кричала. Наконец-то злость вырвалась наружу, словно копилась многие годы. Она плакала, кричала, тело её дрожало. Это была истерика.
Так бывает, когда человек много лет терпит и пытается жить по правилам. То неизбежное, спрятанное внутри — вырвалось. Чувства вышли наружу. Обычно так и бывает. И тогда они могут причинить боль тому кто их копил, и тем кто рядом. Хорошо, рядом был я. Совершенно посторонний человек, закалённый жизнью подобно стали. А ещё мне не свойственна жалость, именно поэтому я не сдержался в словах.
Сколько лет она бы ещё копила эту злость? Любой вулкан когда-нибудь проснется
Когда слова начали заканчиваться, то я прижал её к себе и снова поцеловал. И удивительно в этом поцелуи было то, что она мне отвечала. Она отвечала мне жадно и страстно, заполняя меня с собой. А я дышал ей, успокаивая.
Я знал что сейчас истерика пройдёт, и эмоции потухнут. Гермиона станет самой собой и всё это закончится. Хоть и прекрасно понимал, что не хочу ничего закачивать, мне хотелось чего-то большего.
Мне захотелось Гермиону Грейнджер. Это была не похоть, это было что-то глубже и сложнее.
Я отпустил её губы, и прижал к себе ещё сильнее. В ту же секунду аппарировав.
***
Я всё так же крепко прижимал её к себе, думая, что если разожму сейчас, то она рассыплется, словно песок.
— Это не Малфой Мэнор. Тут безопасно. Если тебе станет некомфортно, скажи мне и мы сию секунду вернёмся обратно. Воды? — я продолжал её прижимать, но чувствовал, что она начала движение.
— Отпусти меня, Малфой. Что дальше? Это что, расплата за твои услуги, доброту и щедрость? И да, я хочу пить!
Я отпустил её. Разжал свои объятия, и она пошатнулась, сумев удержалась равновесие.
Надо принести воды и сбросить ботинки — эти мысли перебивали всё остальные. Терпеть не могу обувь. Мне во всём нравится чувствовать свободу. Будь-то отношения, выбор или просто чувствовать ногами пол в своём собственном доме. Неважно. Полный комфорт и свобода — вот, что я ценю.
— Вода! — я протянул ей стакан и всмотрелся в её лицо. Она остыла и выглядела устала.
— Я могу предоставить тебе кровать, и ты поспишь. Отдых тебе не помешает, если честно, ты выглядишь неважно.
Её истеричный, громкий смех меня вывел из себя.
Раздражение начинало подниматься снизу вверх.
— Что смешного я сказал? Я предложил тебе отдых. — грубо, очень грубо, но по-другому не вышло.
Я хотел сказать что-то ещё, крикнуть громко чтобы она вздрогнула. Но она закричала первая.
— Во-первых, ты не ответил на мой вопрос. Во-вторых, ты притащил меня сюда не спросив. И, в-третьих, ты предлагаешь мне кровать. Это значит, что мой вопрос, на который ты так и не ответил, является правильным, и я права. Это расплата за твою доброту. Малфои не делают ничего бесплатно, верно?
— Не говори ерунды, такая плата мне не нужна. Ты правильно сказала, я Малфой, у меня нет с этим проблем.
Я подошёл к ней настолько близко, что кончик её носа упёрся в меня. Я смотрел на её макушку, и думал, что же такое ей сказать, чтобы наповал…
— Зачем ты меня поцеловал?
— А ты мне зачем ответила?
Гермиона сделала несколько шагов назад. Я смотрел на неё, и не понимал, что мы сейчас делаем.
Зато прекрасно знал, что она не может аппарировать так как находится в другой стране. Она была в ловушке, в которую я сам ее и словил. Только вот, зачем?
Я не знаю.
— У тебя была истерика. Ступор. Между этим миром и тем. Мне кажется, с тобой не совсем всё в порядке. Я серьезно, Гермиона. Я поцеловал тебя, чтобы вернуть в эту реальность.
— Ты целитель, Малфой? — она сказала это как плюнула, брезгливо.
— Да.
Вот этого она не ожидала. Это поворот на бешеной скорости.
— Прежде чем создавать бизнес такого масштаба, я должен был изучить то, чем хочу заниматься. Мне было интересно. У меня даже была практика. Но больше всего я умею делать то, что делаю. А именно превращать услуги в золото.
Она издала в ответ что-то на подобии звука, и качнула головой.
— Я отвечу на твой вопрос: я поцеловал тебя первый раз, чтобы вывести из этого ступора, вдохнуть жизнь в тебя. Вызвать эмоции. А второй раз я поцеловал тебя, потому что я так хотел.
Гермиона ничего не ответила. Она просто пошла и легла на широкую кровать. Она лежала, а я стоял и смотрел на Гермиону Грейнджер, нет, Уизли, лежавшую в зелени моего бархата.
В один момент мне надоело стоять, и просто лёг рядом.
Я лежал, смотрел на свой зелёный балдахин, слушал тишину. Вечер потихонечку подкрадывался, и комната погружалась в полумрак.
— Может, быть тебе стоит развестись с Уизли? — тихо сказал я.
Я не знал, спит она или нет. Я даже не смел смотреть в её сторону. Я ждал, и сам не знаю чего.
— А что это изменится?
— Мне показалось, что ты несчастлива. Ты сколько всего говорила, и это, знаешь, как поток слов. Столько эмоций, и ничего основательного. Это истерика как раз говорит о том, что ты не в порядке. Нет, не сама по себе, а в той жизни, которую ты живёшь. Разведись, Гермиона. Начни с простого. И брось ты эти дурацкие проекты, ты же умная. Сможешь добиться намного большего.
О да, она разозлилась и резко нависла надо мной. Её глаза они бегали по моему лицу, слова искали за что зацепится.
— Мои проекты дурацкие? Потому что ты чистокровный засранец, который всю жизнь использовал эльфов! А они, между прочим, живые существа, и их свобода также бесценна как и твоя собственная.
— Ты заговорила про эльфов, а про свой драгоценный брак и слова не сказала. Вот про это я и говорю.
Она продолжала надо мной нависать, балансируя на одной руке, и её волосы касались моего плеча.
Я резко приподнялся и впился в её губы.
Перехватив её своими руками так, чтобы она не смогла шевелиться, я не усиливал хватку.
Сначала она мне не отвечала, а потом… Потом всё изменилось.
Гермиона растворилась во мне, заполняя каждую клеточку моей души собой. Её запах завораживал и будоражил. Заставлял забыть о том кто мы, и кто мы друг другу.
Я знал что это была истерическая близость, которая через несколько секунд перестанет казаться, и когда наступит утро, всё исчезнет. Исчезнет и Гермиона, но я решил, что пусть эта ночь произойдёт с нами. Пусть произойдёт всё.