Да, были какие-то непонятные багровые вспышки… Был удивительный фиолетовый луч, пробивший вечерние облака, — словно снизу направили на «Арго» сверхмощный прожектор, — но это вспыхивали отнюдь не сигнальные ракеты, три желтые и три зеленые, как предписывалось инструкцией. Это были какие-то атмосферные явления. Игру багровых огней бортовые камеры зафиксировали, а вот никаких следов луча в записях приборов не обнаружилось. Радиосвязь пропала именно после загадочных вспышек… Хотя это могло быть простым совпадением: после них — еще не значит, что из-за них. Ломать голову над причинами таких феноменов — дело специалистов. Его же задача, задача командира Первой марсианской, — обеспечить доставку на Землю золотых запасов Сидонии.
Командир очень надеялся, что эта задача будет выполнена. Вернее, эта задача должна быть выполнена. Бывший военный летчик-истребитель полковник Маклайн привык рассуждать именно так. Так его учили, и это полностью совпадало с его воззрениями на жизнь и поведение человека в этом мире.
Хоть и появились непредусмотренные факторы, но, похоже, Господь пока не играл против. Вынуждал задумываться и удивляться, но не более. Пока — не более…
Конечно, случись что-то непоправимое с «консервной банкой» — и Маклайн ничем бы не смог помочь своим коллегам, спустившимся на Марс. «Арго» не был приспособлен для таких взлетно-посадочных операций. Нет, совершить посадку на Красную планету, возможно, и удалось бы, — но вот взлететь оттуда… «Арго» был рассчитан только на один старт — с земного космодрома, при помощи мощных ракетных ускорителей.
Однако все эти мысли были, пожалуй, совершенно неуместными и ненужными — ведь еще при первом сеансе радиосвязи с марсианской группой Батлер доложил, что с посадочным модулем все в полном порядке. А если бы и возникли какие-то проблемы — там есть очень толковый специалист Торнссон, там есть инженер Каталински и, наконец, там есть Флоренс Рок со своей чудодейственной нанотехникой.
Флоренс… Флой… Флосси…
Двадцатилетний Эдвард Маклайн, тогда еще даже не второй лейтенант — вместе с дипломом бакалавра такое звание присваивалось выпускникам военно-воздушной академии в Колорадо-Спрингс, — познакомился с Линдой во время одного из своих кратких посещений родной Колумбии. В те годы он учился летать и, проводя немало времени в учебных аудиториях, все-таки бывал в небе ненамного реже, чем на земле. Воздух стал его подлинной стихией, и он в буквальном смысле свысока смотрел на тех, чей безрадостный удел — всю жизнь копошиться на самом дне воздушного океана. На бескрылых людей, которые не знают и никогда не узнают, что такое высота, что такое полет…
С Линдой все получилось точь-в-точь как в какой-нибудь из мелодрам, что гуляют по телеканалам, вызывая умиление домохозяек. Теплым вечером позднего августа Эдвард вместе со школьным приятелем Диком Штайном устроился в уютном баре неподалеку от дома Эдварда — к их услугам было пиво с арахисом и бейсбол по телевизору, стандартный набор. В баре было немноголюдно, если не сказать почти пусто, никто никому не мешал, и Эд с Диком потихоньку пили свое пиво, вспоминали школьные годочки и смотрели бейсбол. К бейсболу, впрочем, оба относились довольно равнодушно. А потом в бар зашли две девчонки, а следом за ними — трое молодых людей лет двадцати, которые подсели к этим девчонкам. И девчонкам это соседство не понравилось. В общем, Дик предложил Эдварду вмешаться, и они вмешались. Переговоры получились на удивление короткими и прошли без осложнений — троица без особых пререканий покинула бар, а Эдвард с Диком остались. За столиком девушек. Бейсбол был забыт, пиво сменилось мороженым и фруктовыми коктейлями, и, в конечном счете, Дик пошел провожать Монику, а Эдвард — Линду. Итогом этой вечерней прогулки стало то, что Эдвард и Линда договорились о новой встрече… И встречались до тех пор, пока курсант Маклайн не отбыл в свою академию.
Линда писала ему в Колорадо-Спрингс, он отвечал ей, и через три года, когда Эдвард Маклайн был уже лейтенантом ВВС, они поженились. С устройством уютного семейного гнездышка не очень получалось, потому что все шесть лет обязательной после окончания академии службы в Военно-Воздушных Силах Маклайна переводили с одной базы на другую. Но постепенно все устроилось, и родился сын Марк, и в конце концов, с третьего захода, Маклайн пробился в группу астронавтов НАСА…
И только после собственной свадьбы он узнал, кто был режиссером той сценки из мелодрамы, разыгранной августовским вечером в колумбийском баре «Черная Пусси». Вернее, не режиссером, а режиссерами. Линда рассказала ему, что к этому представлению приложили руку и его школьный приятель Дик Штайн, и сама Линда с подружкой Моникой, и трое студентов — однокурсников Дика. А сценарий этого действа был разработан не кем иным, как младшей сестрой Эдварда Глорией, чьей подругой, как оказалось, была Линда…
А началось все с того, что Линда с родителями переехала в Колумбию из Сан-Антонио, когда Эдвард уже учился в академии. От новой подруги по колледжу, Глории, Линда узнала о его существовании, а увидев фотографию высокого, по-спортивному подтянутого красавца с точеным лицом, заочно влюбилась в него не то что по самые уши, а по самую макушку, как можно влюбляться только в юности. Глория знала, как брат относится к общению с девушками — он считал все эти свидания-провожания непозволительной тратой времени, которого и так не хватает, — и потому решила устроить целую инсценировку с привлечением знакомых актеров-любителей…
Наверное, все-таки не стоило выдумщице Глории вмешиваться в естественный ход событий, стараясь соединить две половинки, вовсе не предназначенные друг для друга. Кто знает, может быть, его, Эдварда Маклайна, настоящей половинкой была курсантка Герти, которая стала избегать его с тех пор, как Линда вместе с Глорией умудрились приехать к нему в окруженный горами городок академии в окрестностях Колорадо-Спрингс…
Нельзя сказать, что жизнь с Линдой у него не сложилась. Не было каких-то крупных ссор, а тем более — измен. Во всяком случае, он о таком не знал. Но не было и чего-то другого, не было единого целого… Они с Линдой оставались отдельными половинками, вращаясь по разным орбитам, и орбиты эти с годами расходились все дальше и дальше.
Он шел своим курсом, внутренне одинокий — и вдруг появилась Флоренс Рок. Не просто появилась, не просто прошла по горизонту справа налево или слева направо, а начала неуклонно приближаться… или он начал приближаться к ней, как приближается к планете космический аппарат, попавший в поле тяготения этой планеты.
Эдвард Маклайн не хотел находиться в поле тяготения Флоренс Рок, не хотел привязываться к этой блондинке с удивительными глазами. Чем сильнее привязываешься к кому-то, тем больнее разрыв…
У Эдварда Маклайна были жена и сын. У Флоренс Рок были муж и дочь.
Маклайн достаточно долго прожил в этом мире, чтобы знать: любой вираж, любое отклонение от устоявшегося, привычного курса может превратиться в погоню за ложным солнцем. В итоге и старое потеряешь, и новое не найдешь. Или того хуже — поднимешься слишком высоко, израсходуешь запас кислорода — и все закончится. Навсегда. Немало летчиков погибло, тщетно пытаясь настичь иллюзорную цель. И не только летчиков — просто людей…
Но далеко не всегда человек имеет полную власть над своими чувствами. Далеко не всегда может с ними бороться. Тем более — если бороться вовсе не хочется…
Командир «Арго» старался не думать, что будет потом, после возвращения на Землю. Но совсем не думать не получалось…
И еще Маклайн не мог контролировать свои сны. И в этих снах он и Флоренс были вместе.
Командир продолжал тихо выстукивать пальцами дробь по по пластику. В отличие от радиосвязи с группой Батлера, контакт с Землей был в полном порядке. Пять минут назад ЦУП передал ему код доступа к файлам, хранившимся в бортовой компьютерной системе. Маклайн знал о существовании этих файлов, но об их содержании ему не было известно ровным счетом ничего.
«Есть вещи, о которых лучше не знать заранее, — сказали ему в НАСА накануне старта с Земли. — Это вовсе не значит, что мы вам не доверяем. Просто это в данный момент — лишняя информация, которая может отвлечь вас от выполнения основного задания».