– Потрясающе, правда? – воскликнула она.
– Ты про что? – спросил ее Дэн. – Здесь кругом песок.
– Представь, мы на земле, по которой в древние времена, тысячи и тысячи лет назад, тоже ходили люди. Я читала в путеводителе, что…
– Тревога. Начинается лекция, – Дэн скрестил два пальца.
– …этот храм был построен фаворитом Хатшепсут, архитектором по имени Сененмут. Восемнадцатая династия. Позже, во времена правления Рамзеса, храм был почти разрушен…
– Он тоже скорее всего не был в восторге…
– …и потом, во времена христианства, в нем был устроен коптский монастырь. На какое-то время. Здесь до сих пор ведутся археологические работы. Так. Пойдем прямо к рельефам с изображением экспедиции Хатшепсут в Пунт. Видишь, что написала Грейс?
«Не проходи мимо! Даже во времена
Нового Царства Царица ездила за
Рождественскими покупками!»
– А Пунт – это что? – спросил Дэн. – Типа пункта привала в школьном походе?
– Неизвестно. Есть предположения, что это на территории современного Сомали.
Они подошли к подножию широкого пандуса с низкими ступеньками, выдолбленными в нем. От белых раскаленных камней поднимался жар, обжигая кожу. Вокруг все полыхало в лучах палящего солнца. Эми с Дэном зажмурились от яркого мерцания желтых песков, добела выцветших скал и ослепительного света. Эми не пожалела, что Тео заставил их надеть бейсболки и солнечные очки. Голова кружилась от невыносимой жары, пронзительной голубизны неба, блистающих на солнце песков и величия колоссальных колонн и статуй.
– Вот она, – сказала Эми, показывая на статую Хатшепсут.
– Вау! Она бородатая! – остолбенел Дэн. – А царица-то – чувак.
– Сам ты чувак, – заметила Эми. – Она специально так себя изображала, потому что называла себя царем, а не царицей.
– Все равно, – ответил он, – лучше бы она побрилась.
– Пойдем, рельефы, кажется, на втором уровне.
Остановившись, она сверилась с книгой. Дэн с любопытством высунул нос из-за ее плеча.
– Кажется, нам направо, – сказала она.
– Нет, налево, – сказал он.
– Нет, направо. А потом налево. А потом опять направо…
– И поворот, взмах ногой, и подпрыгнули. Что ты читаешь, Эми? Инструкцию для группы поддержки? – Он выхватил у нее книгу. – Дай я сам.
– Нет, дай мне!
– Я еще не успел посмотреть!
– Еще потеряешь! – Она выхватила у него книгу.
– Я ее потеряю. Ну, конечно, – пробурчал он себе под нос.
Эми быстро пошла вперед. Она не хотела ни на минуту выпускать из рук книгу с пометками Грейс. И хотя она ничего в них не понимала, было бы ужасно, если бы Дэн пролил на книгу газировку или забыл ее в каком-нибудь кафе.
Дэн, нахмурившись, грустно плелся за ней. Эми не спускала глаз со стен и каждую секунду сверялась с путеводителем. Неожиданно она буквально застыла на месте.
– Вот оно! Это место на фотографии! – Она встала напротив стены и приняла ту же египетскую позу, в которой была сфотографирована Грейс.
– Ну и что? – cказал Дэн. – Ну, когда-то отправилась царица в Пунт. А при чем тут мы? Ой, посмотри, какая!
Он указал пальцем на невысокую коренастую фигуру на рельефе.
– Кто это? – спросил он.
Эми посмотрела в книгу.
– А это царица Пунта. Она преподносит Хатшепсут в дар живые мирровые деревья.
– С ума сойти. Да хоть халафель.
– И зачем Грейс привела нас сюда? – спросила Эми. – И что она хотела этим сказать? Я ничего не понимаю, это просто ужасно.
– Зато она старается нам помочь, – успокоил ее Дэн. – Это лучше, чем ничего. Мы, по крайней мере, теперь знаем, с чего начинать. Она оставила нам эту подсказку с Саладином, и мы поняли, как открывается статуя. Ведь этого больше никто, кроме нас, не мог знать.
– Это точно, – ответила она, вглядываясь в цепочку туристов, поднимающихся по пандусу. Вдруг взгляд ее остановился на двух туристах, идущих позади всех. – Смотри! – воскликнула она. – Это же Йона с отцом!
– О, нет, – застонал Дэн. – Только не это. А я‑то надеялся, что их там подержат еще хотя бы лет сто.
Внезапно Эми и Дэн почувствовали себя так, словно оказались в ярком луче света у всех на виду. Они уставились на крошечные фигурки Йоны и его отца. Обе фигуры как раз остановились, и Йона сел на ступеньки, как будто был больше не в состоянии двигаться из-за жары. Отец склонился над ним, явно призывая его идти дальше.