Напоследок отчего-то Яра крепко обняла его. Пуще всего хотелось ей, чтобы богини послали им просветление. Разошлись они в разные стороны, так и не заметив, как среди тени лесной мелькнул расшитый подол платья.
***
Глядела Ворожея на отдыхавших после пира стариков, на гогочущих ребятишек, на раззадоренную плясками молодежь. Украдкой бросая взор на суженного своего, тут же отворачивалась она, встречаясь с хитрым взглядом. Ни с кем он не заигрывал из вьющихся рядом девиц, где была и Краса, но и не отказывал, когда какая-нибудь из них, набравшись смелости, залучала его в хоровод. Закончив пляску, возвращался он в толпу парней одиноких. Да все равно глядела Яра на хоровод его и ощущала, будто неведомая нечисть толкала за шиворот ей колючки лопуха. Передергивало девицу, и она что есть мочи понуждала себя стоять ровно.
Не тревожила Красу холодность сына кузнеца. Опять уволакивала она его в чету на игрищах. Но как бы ни выставлялась перед ним сестра младшая, видела Яра в глазах Богдана только забаву над дитем малым. Не было и в помине того яркого огня, который согревал Яру, побуждая пылать внутри ответный жар. Не видать было сквозь бороду красного румянца, который покрывал его щеки при встречах их коротких на зорьке. И от этого душа Яры отрадно подпевала молодым девицам в хороводе.
Все было ровно да гладко в радости встреч их поутру украдкой. Миловались они, позабыв о долгах перед своими родами, и смеялись лежа в ласковой траве, укрывающей их от глаз чужих. Только иногда Яру нет-нет да и кололо предчувствие чего-то страшного, и озиралась она опасливо по сторонам. Не могла она искоренить в себе страх неминуемой расплаты за их злодеяние. Да только пришла беда другая.
Наутро после Кумления24, когда тайком от всех они после гулянья девичьего покумились через березовый венок, пришел Богдан невеселым. Насторожила Яру твердая решимость, отражающаяся в глазах его, как луна в ночной глади Словенского моря.
- Сговорил меня отец, - угрюмо рыкнул Богдан.
Подкосились ноги девицы, и упала она на мох, впервые показавшийся ей жестким и неприветливым. Неужто ныне все закончится. А как же клятвы их? Как чаяния на общую жизнь?
Никогда еще Яра не боялась так потерять кого-то, как Богдана в это утро. Но чего она мнила себе? Неужто полагала, что отец единственного сына оставит бобылем жить? Ныне отвар полыни для неё показался бы медом в сравнении с той горечью, что осела на губах, проникла внутрь и затопила душу. Девица невольно приложила руку к груди, словно могла она вырвать её и выплеснуть смрадное варево.
- Ты знаешь её? – спросила она не своим голосом.
Посмотрел парень на неё тяжелым взглядом.
- Сестра твоя, - ответил он, зажевав травинку.
- Краса, - почему-то Яра не подивилась.
Почти каждый день сестра младшая сокотала о пригожести сына кузнеца и о том, как он полюбился ей. Только Яра не примечала это, а следовало бы. Отец, поди, решил, что ладно будет породниться с кузнецом.
- Поведал отец, что старому волхву видение было о нашей свадьбе, – продолжил Богдан. – Не принял он моего отказа, указав, что негоже перечить старцу и отказывать роду той, кто спас меня от смерти, - выплюнул он сжеванную травинку и взял другую. – Когда сказал я, что только ты мне мила, вышел он из себя. Запретно желать Ворожею. А вот сестру её сама Макошь велела. Не изменит он наказа своего.
- Приданое у Красы ладное, - к чему-то пролепетала Яра, глядя на нещадно зажатую травинку меж губ его.
- Да очнись же ты! – выкрикнул он, взяв её за плечи. – Не могу. Не хочу я жениться на другой, когда клялся тебе. И ты мне клялась!
- Что мы можем? – покачала она головой, чувствуя влагу на своих щеках. Разве можно идти супротив воли отцов своих?
- Извергнусь я из рода, - прошептал он. И в голосе его не слышалось робости аль сомнения. – И ты. Сбежим мы. Отправимся в другие земли.
Задрожала Яра. Как же могла она отречься от рода своего? От дедов и прадедов. От отца и матери, которые вырастили и вскормили её. От крови своей.
- Неправильно так, - прошептала она, глядя в безумные темные глаза.
- Ты поклялась мне, - напомнил он. – Ты моя суженная.
- Да! Да. Но не так, - взмолилась она.
- Не женюсь я на сестре твоей, и иной стези нет для меня, - нежно взял он в колыбель рук своих её лицо. – Со мной ты? Жена моя.
Страшилась она да знала ответ свой.
- У нас на двоих общая жизнь, - повторила девица слова вечорней клятвы, ведая, что не сможет без него видеть света белого. - Ни слово, ни радость, ни слезы, ни случай – ничто нас не разлучит.
Улыбнулся Богдан и прижался своим лбом к ее. А Яра враз почувствовала мир в сердце и успокоилась. Решение было принято. Перестало внутри всё метаться. А может, оцепенела душа ее из-за больно тяжкого груза вины и стыда, затопивших её из-за деяния, которое собиралась она сделать по велению сердца. Предать род свой.
Сговорились бежать они после Купайлы. Всю Русалию25 просидела Яра в избе рядом со счастливой сестрой, которая, как пичуга по весне, щебетала о свадьбе своей. Изредка мать поглядывала на закручинившуюся Яру, не смевшую глаз от пола поднять. Вызывала она речами своими её на разговор, не как Ворожею, а как дочь родную, да только понапрасну. Пряталась та за своими берестяными туесками, в которые складывала высушенные травы и измолотые коренья, силясь не пролить ни одной слезинки. Мысленно падая в ноги матери родной и тут же откладывая и для себя травы, дабы потом сложить их в кузовок побольше. Мало ли где придется жить им, а трав таких больше не соберешь в этом году. Всяк листочек должен быть сорван в свое время, дабы выгонять нечисть и злых духов, излечивая.
В День Купайлы все девицы селенья спозаранок собрались на сбор цветов и трав оберегающих. Сплели они венки и пучки-обереги для каждого селянина. Особо трепетно переплетала Яра травинки для суженного своего. Да только у Красы были те же чаянья.
- Ладный венок для нареченного моего получился, - оценила она работу свою, и тут же рядом сидящие девицы засмеялись знающе.
Задрожали руки Яры, с трудом удерживая крепкий, почти доделанный пучок. Знала Ворожея, что не по нраву придется это сыну кузнеца. Коли подбежит Краса первая к нему, не потерпит он и обидит её прилюдно, пусть и сговорились их отцы. Не желала она зла своей сестре, и иначе не могла поступить, как отдать ему венок свой загодя. Почуяла она ранее других, что идут парни молодые со срубленной березкой, и поднялась, дабы встретить их у кромки леса. Появились они, и кинулась она к ним, раздавая свои венки и обереги. Знала, что не откажут Ворожеи.
Лишь мельком взглянула она на суженного своего, лишь на краткий миг задержалась её рука в его, но с лихвой хватило этого, чтобы сердце девичье запело, наполняясь солнечной радостью. И глаза застеленные счастьем не заметили, как бросила наземь венок свой Краса и принялась топтать в гневе. Как сверкнули недобрым блеском глаза старого волхва. Как в подлеске расправила свою спину черная змея и шипуче засмеялась.
После купания обрядового зажгла Яра священный костер под заговор старого волхва. Тут же заиграли селяне в дудки и трещотки. Стали молодые приглядывать суженных своих. Сызнова Краса подбежала к сыну кузнеца, хлопнула по плечу его и убежала. Глянул Богдан на Яру исподлобья, но все же побежал за молодой девицей. Догнал, да, прыгая через костер, расцепил с руки с ней. Топнула Краса ногой, побежала к Яре и крикнула что есть мочи со всей злостью своей: