Капитан Волна словно читал мои мысли.
— Поспешай медленно, — выдал он мне первую утреннюю порцию своих пословиц.
— Дела наши, Наталья Борисовна, на сегодняшний день таковы, что без глубокой проверки "Радуги” не обойтись. Два дня я провел там — и недаром. Что я узнал? Первое, — капитан загнул палец на огромной ладони, — есть у них план реализации услуг населению. Выполнен план отлично. Но это — липа. Второе — явно химичат с дефицитом: и поступление, и расход крайне запутаны, как, впрочем, и весь учет. Третье — заказы-наряды на ремонт машин нуждаются в проверке. Это бланки строгой отчетности, а обращались с ними, словно с листками от прошлогоднего календаря.
Антон продолжал говорить и загибать пальцы, а я думала, что капитан, конечно, порядок на СТОА наведет, но гулинское-то дело, как быть с ним? Что оно выиграет?
Волна, наконец, заметил мое неудовольствие, улыбнулся смущенно:
— Мы ведь вместе решили причину взяточничества на "Радуге” вскрыть?
Я кивнула.
— Этим и занимаюсь, — сказал Антон, — и о Гулине помню постоянно. Кстати, давай-ка его цифирь, сейчас Здано Янович ее посмотрит.
Красную книжечку Радомский положил на чистый лист бумаги и осторожно раскрыл.
— Непонятно, — начала было я, но старик строго посмотрел поверх очков:
— Что тут непонятного, сударыня? Гляньте.
Мы с Антоном склонились над книжицей.
— Вот, — продолжал Радомский, — эта шестизначная цифра — не что иное, как номер заказа-наряда. Они все шестизначные. Так?
— Точно, — подтвердил Антон. Я помалкивала.
— Это вот — номер прейскуранта, вот шифр деталей, а это, конечно же, цена, потом дата. Значит, — Радомский показал на столбики цифр, — главный инженер с какой-то целью выписал реквизиты заказов-нарядов. Судя по вопросительным знакам, для проверки. Здесь вот знак вопроса у цены, здесь у шифра деталей, — узловатый длинный палец эксперта показывал цифры, и я поняла: действительно, Гулин намеревался проверить их. Вопросы остались, значит, не сумел.
— Так что, Наталья? — торжествующе глянул на меня Волна, — ум хорошо, а два лучше.
— Три, — поправила я.
— Три, — согласился Антон и продолжал: — с учетом всех моих и твоих сведений, — он кивнул на красную книжку в руках Радомского, — давай-ка мы назначим на "Радуге” ревизию. Одно другому не помешает, — сказал он, видя, что я поморщилась, — обещаю, что ревизия дело не задержит.
Подумав, я согласилась. Все время, пока мы возились с книжкой Гулина, я ждала: вот постучит Любарская, вот придет. Но ждала тщетно. Мое беспокойство Антон заметил. А когда, не выдержав, выглянула в коридор, спросил сочувственно.
— Нету?
— Нет, — вздохнула я, — и что случилось? Ведь договорились на утро, точно договорились.
— Такой оборот не исключался, — сказал капитан. — Ты не допускаешь, что она побаивается? У меня лично такое впечатление. А причину неявки установим. Ты займись ревизией, а я Любарскую разыщу.
Мы с Радомским принялись тихонько обсуждать задачи предстоящей ревизии, а Антон сел к телефону, и я вполуха слушала, что у него. В аптеке сказали, что Любарская в аптекоуправлении. Там следы ее потерялись.
Потом Антон еще звонил, о чем-то договаривался и, глянув на часы, умчался, оставив нас с экспертом.
— Через полчаса буду, — пообещал он.
Здано Янович не стал ждать капитана.
— Он знает, где меня найти, — сказал мне, прощаясь, и сделал приятное добавление: — Рад буду с вами поработать, сударыня. Наслышан о вас.
Позвонил Антон и удивил меня:
— Жди, сейчас свидетели будут.
— Любарская? — обрадовалась я.
— Нет, лучше! — ответил капитан. — Только ты учти, свидетельница — глухонемая.
Мой изумленный возглас был прерван бесцеремонно:
— Свидетелей не выбираем. А приедет она с переводчицей, не волнуйся. Я еще позвоню позднее.
Вскоре пришли две женщины. Одна сразу поздоровалась, вторая с улыбкой кивнула — это и была глухонемая свидетельница — среднего возраста, коренастенькая, одетая в маловатое пестрое платье. Внимательные глаза ее быстро оглядели комнату и остановились на мне, круглое лицо осветила приветливая улыбка, ставшая еще радостней, когда улыбнулась и я.
Начался необычный допрос. Я смотрела, как переводчица быстро орудует руками: раскрытая ладонь, обращенная к женщине, напряженно следившей за ней, затем быстрый жест у лица, опять раскрытая ладонь, как вопрос, и снова жесты — складываются ладони домиком, вот ударил кулак о кулак, заработали пальцы, губы. Глухонемая кивает головой, потом начинает так же быстро манипулировать пальцами, губами — непонятный мне язык, необычный способ общения…