Из-за стола приподнялся высокий, стройный мужчина:
— Кто будет, пилотировать, Сергей Григорьевич?
— Я думаю, Трайнин, доверить это дело вам. По-моему, это даже ваше право. Вы испытывали все самолеты Карпенко, испытаете и этот.
Веденеев тепло посмотрел в лицо Трайнину. Трудно было поверить, что ему шел уже пятый десяток. Седые виски нисколько не старили его, морщинки у глаз казались просто лукавым прищуром.
— Ну, а все-таки, честно скажите, страшновато?
— Как вам сказать, Сергей Григорьевич?.. Ведь в первый раз страшнее было, — Трайнин улыбнулся и неожиданно сказал: — Это еще было в тридцать четвертом году. Карпенко тогда еще только начинал интересоваться реактивными двигателями. Помню, сконструировал он пороховой ускоритель для биплана. Смонтировали, решили испытать в полете. По расчетам Ильи Григорьевича, скорость должна была чуть ли не удвоиться. А ведь тогда на такой скорости и истребители не летали… И этот… загрохотал, подпрыгнул и…
Под общий смех Трайнин закончил:
— Говорили потом, что вся энергия в акустическую преобразовалась. Мы этот горе-ускоритель по Шекспиру назвали — МШН-модель: много шума из ничего, модель первая…
— А вы не смейтесь, Георгий Владимирович, — Веденеев повернулся к Строеву. — Сами не лучше. Знаете, как должны называться по шекспировской номенклатуре ваши собственные изобретения? ЧВУ, скажем, 140, то есть: что вам угодно, модель сто сороковая…
Веденеев повернулся к аудитории, пошутил:
— Вы знаете, товарищи, что изобрел Строев за четыре месяца? Ну, о том, что относится к «К-10», я не говорю, это дело особое. Но, кроме того, — новый способ точечной электросварки, копировальное устройство к токарному станку, автоматический затвор для фотоаппарата и еще кое-что… Сейчас уж всего и не припомню. Ей-богу, на днях издам приказ: «Настоящим предписывается инженеру Строеву творить и созидать только по специальности…»
— Но, Сергей Григорьевич, это же несправедливо, — Строев протестующе поднял руку. — Ведь все крупнейшие изобретения сделаны не «специалистами». Моряк Можайский изобрел самолет, горный инженер Стефенсон — паровоз. А Кулибин?..
Строева перебил Коренберг, заведующий химической лабораторией:
— Все они, однако, изобрели в какой-то одной области. А вас, Георгий Владимирович, в этом упрекнуть никак нельзя.
Как всегда, Строева поддержал руководитель радиотехнической группы Самарцев:
— Опять несправедливость, товарищи. Вспомните Эдиссона. Кроме многих изобретений в области электричества, за ним числятся: чернила для слепых, новая конструкция швейной машины, способ длительного хранения фруктов, пилюли от невралгии…
— Сдаюсь, Игорь Александрович, — Веденеев поднял руки, — капитулирую и издаю приказ: «С сего числа конструктор Строев волен изобретать в области парикмахерской техники, атомной энергии, балета, а также и в остальных областях народного хозяйства…»
За пять месяцев, которые Строев проработал в бюро, сотрудники оценили его достоинства: изобретательность, огромную работоспособность, эрудицию. Кое-кто из молодежи начал даже подражать Строеву. Со многими из сотрудников у Строева установились дружеские отношения. Особенно сблизился с ним Самарцев.
Игоря Александровича Самарцева Строев помнил еще по институту, — тот, правда, учился на другом факультете и был на курс старше Строева. В институте Самарцев считался одним из самых способных студентов. До сих пор ходили легенды о защите Самарцевым дипломного проекта. Это был единственный в истории института случай, когда дипломная работа студента была, по представлению ученого совета, принята и утверждена Высшей аттестационной комиссией в качестве кандидатской диссертации. Самарцева сразу же направили в бюро, которым руководил Карпенко. Старик остался доволен молодым инженером: Самарцев в первый же год работы сделал несколько оригинальных изобретений. Спокойный, выдержанный, Самарцев вызывал симпатию у всех людей, знавших его.
Строеву дали квартиру в коттедже, где жил Самарцев. Они подолгу беседовали вечерами, вместе проводили выходные дни. Познакомившись поближе с Самарцевым, Строев обнаружил у него еще два особенно интересовавших его достоинства. Во-первых, Самарцев когда-то увлекался мотоспортом, хорошо разбирался в конструкции мотоциклов, знал наизусть таблицу рекордов и фамилии лучших гонщиков. И вскоре из сарая был извлечен мотоцикл с коляской. Строев, оставивший свою машину в Москве, немедленно принялся вносить улучшения, разбирал и собирал двигатель. Самарцев запротестовал было, но потом махнул рукой и в свободное время сам помогал Строеву.