Из-за поворота, метрах в ста впереди, выскочила темно-синяя машина с красной полосой на корпусе, развернулась и резко остановилась, преградив дорогу мотоциклу. Строев выжал сцепление и плавно затормозил.
— К сожалению, у нашей машины нет еще четвертого свойства, — слезая с заднего сиденья, сказал Самарцев, — она не застрахована от справедливых посягательств милиции…
Поддерживая рукой полевую сумку, к мотоциклу приближался лейтенант милиции. Строев повернулся к Самарцеву:
— Вспомните-ка американского физика Роберта Вуда… Куда же вы, Игорь Александрович? — сказал он, видя, что Самарцев вдруг шагнул в сторону. — От милиции никуда не денешься. Платите штраф: мотоцикл ваш. Свои люди, потом сочтемся.
Штраф пришлось уплатить. Однако настроение нисколько не ухудшилось.
— Все-таки приключение, — смеялась Людмила. — Помните, Георгий Владимирович, вы меня от драконов и волшебников спасать хотели? Ну, а милиция, она кто — дракон?
— Она — волшебница, — ответил за Строева Самарцев. — Понимаете, друзья, все утро думал, что купить — пластинки с песенками Ива Монтана или объектив для фотоувеличителя. Появилась милиция, взяла штраф, и теперь незачем ломать голову…
Самарцев помолчал минуту, потом вдруг спросил:
— Георгий Владимирович, вы что-то хотели рассказать про Вуда?
— Однажды Роберт Вуд — он уже был тогда известным физиком — проскочил на машине красный сигнал светофора. Полисмен хотел его оштрафовать. Вуд начал ему доказывать, что при движении красный свет может восприниматься как зеленый: длина волны становится короче. Полисмен задумался, потом спросил, на какой скорости это бывает. Вуд назвал скорость — огромную цифру. Тогда полисмен взял под козырек и сказал: «В таком случае, сэр, я вас оштрафую за недозволенную скорость»…
Глава 5
Испытание стратоплана, как и предполагалось, началось рано утром. Серебристая машина, еле заметно покачивающаяся на волнах Зеленого озера, издали казалась игрушкой. В десять тридцать Трайнин закрыл люк. В томительном ожидании прошли две минуты, потом стратоплан вздрогнул и устремился вперед, поднимая высокие буруны ослепительно искрившейся на солнце воды. Казалось, неведомая сила легко выхватила из воды серебряную птицу и бросила ее в воздух. Пробив низко нависшие облака, «К-10» скрылся от взоров наблюдателей. Все отошли от раскрытых окон, повернулись к экрану локатора. Самарцев включил радиосвязь.
— Я — Земля, я — Земля… Как слышимость? Отвечайте. Я — Земля…
Голос Трайнина, раздавшийся из приемника, был настолько близок, что Веденеев, стоявший рядом с динамиком, вздрогнул и едва не выронил пенсне.
— Я Комета. Слышимость хорошая… Все в порядке… На взлете машину сильно раскачивало. В остальном никаких замечаний. Скорость эн-два. Высота ка-четыре. Иду выше. Самочувствие хорошее.
— Комета, Комета, Комета, почему не включаете ускоритель Строева?
— Ускоритель включен. Скорость эн-четыре. Иду вверх… Высота ка-шесть, восемь… девять… Выключаю ускоритель… Перехожу на горизонтальный полет…
Несколько минут Трайнин молчал. На экране локатора луч указателя скорости дрожал у цифры «6000». Потом резко подскочил до «6700», — видимо, Трайнин вновь включил ускоритель.
— Комета, Комета, как самочувствие?
— Ничего, держусь…
Строев с тревогой посмотрел на Самарцева. В голосе Трайнина было что-то необычное… Министр взял микрофон у Самарцева:
— Виктор Владимирович, идите на посадку. Это — приказ. Повторите.
Несколько минут динамик молчал, потом раздался хриплый, изменившийся до неузнаваемости, голос Трайнина:
— Иду на посадку…
— Комета, что случилось? Отвечайте!
Динамик молчал. На экране локатора быстро мелькали цифры: стратоплан стремительно шел вниз. Мелькали цифры: «380»… «320»… «290»…
— Комета, Комета, что случилось? Отвечайте!
Стратоплан с нарастающей скоростью несся к земле. Оторвавшись от экрана локатора, Строев мгновенно охватил взглядом застывшего у микрофона министра, бледного, как полотно, Самарцева, судорожно схватившегося за воротник Веденеева, растерянные лица конструкторов…
— Комета, Комета, отвечайте, отвечайте…
Тишину в комнате нарушало только легкое потрескивание атмосферных разрядов, доносившихся из эфира. Все замерли, прислушиваясь. Потом Веденеев внезапно протянул руку к локатору. Взгляды всех направились на светящийся экран. Быстрой смены цифр, показывающих изменение высоты полета, больше не было. Стратоплан перестал падать. Он шел теперь на небольшой высоте, постепенно приближаясь. Строев первым увидел через окно сверкнувшую в небе машину. Серебристая, крылатая стрела начала плавно снижаться над зеркальной поверхностью озера.