– Ну, фарфор так фарфор, – улыбнулся Шило и прикрикнул «носильщикам»: – Слыхали? Посуда там! Нести как учили! Бережно!
Сам он отошел в коридор дальше, жестом приглашая и японцев выйти, чтобы не мешать носильщикам. Те подались назад, захватив с собой дорожные чемоданы обычных размеров: Ватануки и Курихара побольше, Эцуко – поменьше, дамский. Шило поклонился даме и показал, что готов ей помочь. Она что-то спросила его по-японски, старший лейтенант, не понимая, о чем идет речь, быстро сообразил:
– Снетковский, бери Шаповалова и Дымченко, проверяйте дальше. Мы поможем господам японцам. – И слегка прикрикнул на Заманилова, что явно доставляло командиру погранотряда какую-то скрытую радость: – Чего ты стоишь? Возьми чемодан у товарища японца.
И Заманилов действительно потянулся к багажу Ватануки. Тот удивился, но чемодан отдал, догадавшись, что пограничники собираются сопровождать его к выходу из вагона. Оказалось, что, пока Шило любезничал с японцами, «носильщики» уже взялись за кофры, но первая попытка вынести их из купе не увенчалась успехом. Курихара мешался под ногами, было не развернуться. Один из ряженых, схватившийся могучими руками за верхний чемодан, разворачиваясь, больно ударил им Курихару. Цыкнул на японца страшным торчащим клыком:
– Вы бы, господин, отошли бы в корридор. Не мешали бы тут.
Курихара виновато посмотрел на Ватануки. Тот взглядом приказал ему выйти из купе. Носильщик передвинулся на его место, начал поднимать чемодан, но теперь зацепил углом за столик и выронил поклажу из рук. С глухим стуком кофр упал углом на пол. Носильщик выругался, а Курихара закричал:
– Я же просир быть осторожно! Это фарфор! Это нерьзя падать!
Шило прикрикнул на носильщика:
– Афанасьич, тебе ж сказано было, дубине, фарфор там! Осторожнее! Не понимаешь, что ли? Опять пьяный?!
Синичник, а это, конечно, был он, виновато улыбнулся, обнажив клык, но развел руками:
– Так он же неподъемный, товарищ начальник! Как они его в Москве-то грузили? Ну да ладно, сейчас как-нибудь вытащу. Давай помогай, – подозвал он второго грузчика, тоже переодетого пограничника.
– Извините, господин журналист, – развернулся к японцам Шило, – и господину дипломату передайте наши извинения! Грузчики – народ необразованный, а у нас тут не Москва. Они этого фарфора в глаза не видели. Поди, и не знают, что это такое! – Он виновато взмахнул руками и чуть отступил как раз в тот момент, когда носильщики, вытянув первый кофр в коридор, развернулись, чтобы двинуться в сторону тамбура. Шило сапогом наступил на пятку идущему сзади Синичнику, тот громко выругался и, снова выронив кофр, теперь упал на него всем телом. Японцы заорали в два голоса, Эцуко отвернулась. Из всех купе показались недовольные люди в модных шляпах и купленых в Москве меховых шапках. Шило резко сменил интонацию:
– Господа иностранцы, прошу не нарушать порядка! Еще раз приношу свои извинения! Виновные будут наказаны. Я лично прослежу, чтобы ваш багаж перенесли к линии границы аккуратно! Прошу успокоиться, господа иностранцы!
Своей фигурой и постоянно размахивающими руками, в одной из которых он по-прежнему держал японский чемодан, начальник отряда совсем загородил японцам упавшего на кофр Синичника, а тот, вставая, ловким движением выхватил из-под рукава шинели длинное тонкое шило и нанес несколько быстрых ударов в бок чемодана, ближе к тому месту, где сходились крышки, чтобы не оставить заметных сразу следов.
Сменившие широкоплечего и его напарника, переодетые пограничники взялись за второй чемодан. Они с трудом вытащили его из купе, не уронив. Но все же несколько раз ударив по пути об углы. Спускаясь из вагона, они увидели, что первая пара ряженых уронила свою поклажу при спуске и теперь очищает ее от снега. Прикрывавший второй чемодан Шило по-прежнему энергично успокаивал потерявших терпение японцев, не давая им убедиться воочию, что и эта часть багажа будет сброшена с подножки.
Когда японцы спустились из вагона на платформу, Ватануки был бледен, но молчал. Желваки играли на его скулах, руки сжались в кулаки, но внутренних сил еще доставало с лихвой, и он спокойно следовал за пограничниками, уже раскусив их игру. Эцуко семенила следом, опустив голову, и стараясь не видеть и не слышать происходящего. А Курихара совсем потерял лицо и в полный голос орал на Шило, требуя отдать чемоданы, все чаще и чаще срываясь от волнения на японский. «Носильщики» шли вперед по платформе к пропускному пункту, не ускоряя шаг и мерно раскачивая кофры, которые они несли как носилки, по два человека. Вдруг Шило резко остановился.