– Привет, – сказал Йенс, рассматривая меня с ног до головы, – поздравляю с успешной сдачей экзаменов.
– Спасибо, – тихо ответила я.
– А где твои вещи?
Я посмотрела Йенсу прямо в глаза, не понимая, о чём он говорит.
– Ты собираешься лететь на чужую планету без вещей? Возможно, нам придётся пробыть там все две недели…
Мои глаза расширились от удивления, и я промямлила, виновато опустив голову вниз:
– Нет, просто… столько всего… изменилось…
– Ника, – Йенс почему-то был раздражён, – ничего не изменилось. Люди по-прежнему считаются пропавшими, и мы по-прежнему должны попытаться их спасти. Если ты не готова…
– Нет, всё в порядке, – уверенно ответила я, – дай мне десять минут.
Я развернулась и побежала обратно в корпус, по пути сгорая от стыда. Наверняка, Йенс подумал, что я ставлю личные переживания выше человеческих жизней. Это не так, я даже не собиралась отказываться!
Вещи я собрала минут за пять, покидав в рюкзак всё самое необходимое: гигиенические принадлежности, нижнее бельё, запасной свитер и брюки, припомнив, что в это время года на Магитаре тоже прохладно.
Йенс стоял на том же месте. Он подождал, пока я сяду, и опустил дверь джиу, оббежал вокруг аппарата, сел за руль, и мы поехали в том же направлении, в котором Эдди увозил нас в лагерь.
– Как ты? – начал разговор Йенс.
– Пойдёт, – ответила я.
– Ника, – Йенс выдержал долгую паузу перед тем, как продолжить. Шумно вздохнул и сказал: – Я хочу, чтобы ты знала. Ты дорога мне. Очень. И именно это я и сказал Эду, чтобы он дал добро на твоё участие в этой операции. Я сказал, что не позволю чему-то плохому случиться с тобой, сказал, что не допущу повторения той ситуации, и буду держаться с тобой холодно, избегая каких-либо чувств и эмоций между нами… Эд прекрасно знает, что за дорогого мне человека я готов и жизнь отдать, поэтому согласился, понимая важность и безысходность ситуации. И я облажался по всем параметрам. Я старался, но эта цухка… Я обещал Эду, что ничего плохого не случится, и обманул его…
Да… Ты прав. Случилось плохое. Ирония в том, что это плохое одновременно является самым лучшим! У меня до сих пор в животе оживают бабочки от одной мысли о том, что произошло между нами. Если попытаться не вспоминать, чем всё закончилось… Предательство родного брата и обман второго самого дорогого моему сердцу мужчины буквально затопили все хорошие чувства в моём сердце.
– Тогда, три года назад, – продолжил Йенс, – Великий, тебе было всего семнадцать…
– Да, да, – я разозлилась и отвернулась к боковому окну, – я была ещё ребёнком, недостойным того, чтоб с его мнением считались умные взрослые…
– Нет, Ника, – перебил мою только начавшуюся гневную тираду Йенс, – в свои семнадцать лет ты была гораздо мудрее многих моих тридцатилетних знакомых. Ты была и остаёшься одним из самых интересных собеседников. Чем больше времени мы общались, тем отчётливее я понимал, что мне по-настоящему нравится проводить с тобой время. А когда ты меня поцеловала, – Йенс замолчал и сделал глубокий вдох, – я понял, что уже давно не отношусь к тебе как к ребёнку. Это меня настолько поразило, что я был неспособен мыслить здраво и принимать адекватные решения. Я – боец. Я боец канджу-дэ. Я бессердечная и бесчувственная машина. Я никогда и ни к кому за всю свою жизнь со дня смерти родителей не испытывал привязанности. И тут ты, такая маленькая, доверчивая, весёлая и умная. Я знаю, что это не оправдание…
А тепло помимо моей воли разлилось по всему телу. Йенс ко мне неравнодушен? Господи, ну почему всё так сложно? Слищком большая пропасть между нами…
Может быть, когда моя боль поутихнет, я смогу его простить, и мы станем друзьями? Было бы здорово иногда встречаться и проводить спарринги, или просто вместе посмотреть кино. Друзья ведь так делают? Конечно, на частые встречи и что-то большее с его работой рассчитывать не приходится, но я ведь и не рассчитывала никогда. Разве что три года назад. Ну так это была не я.
Тем временем мы повернули на узкую дорожку, ведущую прямо в лес, а моё настроение немного приподнялось. Йенс проехал пару километров и остановился. Мы вышли из аппарата, и я схватилась от испуга за сердце, когда из-за дерева неожиданно появился Айсер.
– Привет, – сказал мне мужчина, ехидно улыбаясь, и протянул руку. – Шекан.
– Не поняла, – я протянула руку в ответ.
– Шекан, – повторил Айсер.
– Как?
Айсер хмыкнул.
– Согласен, дурацкое имя, но родителям почему-то понравилось.
Я смутилась.