Единственным объяснением странного молчания Морленда могло быть его отсутствие в городе, иначе он увидел бы газеты или услышал разговоры об убийстве. Если это так, он мог либо отсутствовать неопределенное время, либо вернуться через несколько дней. В любом случае вечером стоило еще раз наведаться в Сент-Килда — вдруг Морленд вернется в город и захочет навестить друга. Поэтому после чая мистер Горби надел шляпу и отправился на виллу «Поссум», впрочем, прекрасно понимая, что шансы на успех невелики.
Миссис Хейблтон открыла ему и молча провела не в свою гостиную, а в куда более роскошно обставленную комнату. Мистер Горби, догадавшись, что это комната Уайта, с интересом осмотрелся, и ему не составило труда определить характер убитого.
«Легкомысленный тип, — отметил он про себя. — И мот. Наверняка имел друзей, а возможно, и врагов среди людей самого сомнительного свойства».
На подобный вывод мистера Горби натолкнули окружавшие его свидетельства образа жизни мистера Уайта. Весьма недурная мебель комнаты была обтянута темно-красным бархатом, тот же мрачноватый цвет имели занавески на окнах и ковер.
— Я все как положено устроила, — с гордой улыбкой на грубоватом лице заметила миссис Хейблтон. — Если хочешь, чтобы у тебя останавливались молодые люди, комнаты нужно обставлять по высшему разряду. Мистер Уайт всегда платил хорошо, вот только с едой привередничал, но я же обычная хозяйка, я не умею готовить всякие французские штучки, которые на самом деле только желудок гробят.
В ожидании мистера Горби миссис Хейблтон зажгла газовые лампы со светло-алыми плафонами, поэтому комнату наполнял мягкий розовый свет. Мистер Горби засунул руки в свои вместительные карманы и неспешно прошелся по комнате, внимательно все осматривая любопытным взглядом. Стены были сплошь завешены портретами знаменитых лошадей и известных жокеев, они перемежались фотографиями театральных звезд, в основном лондонских актрис: Нелли Фаррен, Кейт Воган и прочих звезд эстрады, очевидно, являвшихся предметом обожания мистера Уайта. Над камином висела полочка с трубками, над которой красовались две скрещенные рапиры, под ней выстроился целый ряд броских разноцветных рамочек с фотографиями красивых улыбающихся лиц, причем все лица были женские: ни на стенах, ни в рамках не было видно ни одного мужчины.
— Вижу, он был любителем дам, — сказал мистер Горби, кивнув в сторону камина.
— Распутницы, — сердито процедила миссис Хейблтон и крепко сжала губы. — Мне стыдно даже пыль с них вытирать. Не верю я девицам, которые фотографируются чуть ли не голыми, как будто они только из постели встали, но мистеру Уайту они, похоже, нравятся.
— Они нравятся большинству молодых мужчин, — сухо ответил мистер Горби, подходя к книжной полке.
— Чисто животные, — презрительно заявила хозяйка дома. — Будь моя воля, я бы их топила всех. Возомнили себя венцом творения, как будто женщины нужны только для того, чтобы деньги зарабатывать и смотреть, как они их пропивают, как мой муженек делал. У него не брюхо, а прорва была — куда только столько пива влезало! — а я бедная одинокая женщина, без детей, и слава богу, а не то они в папашу бы пьяницами пошли!
Мистер Горби, не обращая внимания на эту обличительную тираду против мужчин, изучал библиотеку мистера Уайта, которая состояла в основном из французских романов и спортивных газет.
— Золя… — задумчиво произнес он, снимая с полки потрепанный томик в желтой замусоленной обложке. — Я слышал о нем. Если у него романы такие же, как его репутация, у меня нет никакого желания их читать.
Тут раздался стук в дверь, громкий и требовательный. Услышав его, миссис Хейблтон торопливо вскочила на ноги.
— Должно быть, мистер Морленд, — сказала она, когда сыщик быстро поставил книгу на место и повернулся. — Я одинокая вдова, и гости ко мне по вечерам не приходят. Если это он, я проведу его сюда.
Она вышла, и через минуту навостривший уши Горби услышал мужской голос, интересовавшийся, дома ли мистер Уайт.