Ему и правда очень не хотелось уезжать из Лондона. Кэрол прекрасно знала, как много для него значил этот город и счастливые годы их совместной жизни. Собственно говоря, она и позвонила ему в память об этих годах. Кэрол хотелось подбодрить Чарли, вдохнуть в него надежду на новое счастье, хотя она и знала, что Саймон не одобрит этот ее звонок. Правда, сам он регулярно общался со своими бывшими женами, однако к настоящему моменту все они успели по несколько раз побывать замужем, и ни одна из них не предпринимала никаких попыток вернуть Саймона. Другое дело Чарли… Он цеплялся за Кэрол с отчаянием, с каким человек, падающий в пропасть, хватается за самый тонкий стебелек или камень.
— Не огорчайся, Чарли. Может быть, смена обстановки пойдет тебе на пользу, — успокаивала его Кэрол. — Год — это не так долго, как кажется.
— А я чувствую, что мы расстаемся навсегда, — буркнул Чарли, устремив взгляд за окно своего служебного кабинета. За окном клубился обычный лондонский туман, но он видел не его, а лицо Кэрол, которое вставало перед ним так отчетливо и ясно, словно было нарисовано на оконном стекле. Кэрол по-прежнему была прекрасна — так прекрасна и желанна, что иногда он даже жалел, что она не дурнушка. Впрочем, и в этом случае он вряд ли перестал бы любить ее.
Предстоящая разлука рождала в его душе странное чувство. Пока он оставался в Лондоне, Чарли мог мечтать о том, как он случайно столкнется с Кэрол на улице, в кафе или в магазине. В Нью-Йорке это было уже невозможно — он никогда не сможет увидеть ее даже случайно.
— Просто не знаю, как я опять буду приспосабливаться к этому городу! — сказал он, имея в виду Нью-Йорк.
— У тебя просто не было выбора, — благоразумно заметила Кэрол.
— Не было, — послушно согласился Чарли. Обстоятельства отняли у него Кэрол, обстоятельства вынуждали его уехать, хотя он не хотел ни того, ни другого.
Кэрол спросила, как он собирается поступить с домом. Формально половина их дома принадлежала ей, однако она не возражала, чтобы Чарли и дальше занимал весь дом. В наличных деньгах у Кэрол не было пока необходимости, а жить с Саймоном в этом доме она не собиралась. С продажей коттеджа, таким образом, можно было не спешить, и Кэрол, все обдумав, хотела сообщить об этом Чарли.
— Я думаю, дом можно сдать внаем, — предложил Чарли, и Кэрол согласилась, однако не прошло и двух дней, как она снова перезвонила ему. Она тщательно проанализировала ситуацию и посоветовалась с Саймоном, хотя Чарли она об этом, естественно, ничего не сказала. Одно дело, сказала Кэрол, если бы Чарли жил в доме сам — тогда у нее не было бы никаких возражений, но ей не хотелось бы, чтобы арендаторы испортили его, что привело бы к обесценению коттеджа в будущем. Учитывая эти обстоятельства, Кэрол предложила Чарли заняться продажей дома и попросила сделать это до того, как он покинет Лондон.
Услышав это, Чарли почувствовал себя так скверно, словно потерял еще одного близкого человека: он очень любил этот старый дом, который восстановил своими руками. Чарли знал, что и Кэрол его очень любила, но у него не оставалось уже ни сил, ни желания спорить с нею. А может быть, он понемногу начал сознавать, что нет никакого смысла держаться за дом, за вещи, если из его жизни ушло самое главное.
Он думал над предложением Кэрол несколько дней и наконец вызвал оценщика из риелторской фирмы, который и выставил дом на продажу. К огромному удивлению Кэрол и Чарли, дом был куплен уже через десять дней, причем маклеру удалось получить за него очень хорошие деньги. Впрочем, Чарли это уже было безразлично.
К тому моменту, когда он был готов подняться на борт самолета, все формальности были уже улажены. Дом перешел в руки нового владельца, а вещи Чарли были сданы на хранение на склад. За неделю до его отъезда Кэрол в последний раз приехала к нему, чтобы попрощаться, и — как и следовало ожидать — их последнее свидание было мучительным. Острое чувство вины, которую испытывала Кэрол, горечь и тоска Чарли, груз невысказанных упреков сковали их. Кэрол хотела сказать Чарли что-то теплое, но у нее не было сил выдавить из себя какие-то простые и нежные слова.
Да и что она могла сказать ему? Переходя из комнаты в комнату, Кэрол то и дело наталкивалась взглядом на милые сердцу безделушки, и в памяти ее невольно всплывали разные забавные и счастливые случаи, которые им довелось пережить вместе. В конце концов она оказалась в спальне и остановилась у окна, не в силах сдержать катящиеся по щекам слезы. Сад за окном был по-осеннему гол, листья давно облетели, и комната за ее спиной тоже была унылой и пустой.