"Скажи, пожалуйста, на сколько образцов мы будем разрезать природный кристалл?".
Ну и все в таком духе. Сначала шарахались, стоило локтями соприкоснуться, а потом не только про локти забыли, а вообще обо всем.
Этим вечером, несмотря на то, что засиделись почти до трех часов ночи по корабельному времени, мы успели только распилить природный образец на двенадцать равных частей и тринадцатую — корневую часть с каверной в теле кристалла. А затем запустить глубокое сканирование измененного образца. Для этого аппаратуру пришлось долго калибровать и настраивать. Так что очень удачно, что хотя мы и учимся на одном факультете, интересы и направления у нас оказались немного разные. Там, где я не понимала чего-то в работе прибора, Шади оказывался в курсе. Там, где он зависал — очень удачно пригождались мои знания.
Так умаялись, что едва добрели до спального места и почти забыли о том, какое безобразие между нами произошло — упали каждый на свою сторону кровати и отрубились. Я даже не вспомнила, как хотела две пижамы сразу надеть, чтобы не ползти во сне на источник тепла…
И, конечно, утром обнаружилось, что приползла, как миленькая. Ну что за гадство такое, не организм, а предатель! Пришлось опять изображать из себя супершпиона и человека-гусеницу, медленно отступая на прежние рубежи.
Конечно, были у меня сомнения на счет того, что шайтан спал и моих маневров не заметил… но хотя бы промолчал и глаз не открыл.
Танцевать никакого настроения не было, но я себя знаю — дай слабину, и моментально отрастут попа и лень. Нет уж, положено с утра три танца — значит, танцуем, и только потом завтрак. Тем более никто из каюты вроде бы не высовывался…
Завтракали все в том же напряженно-вежливом молчании, предупредительно передавая друг другу то хлеб, то соус. Потом Шади ушел в рубку что-то там проверить, а я почти бегом рванула в лабораторию и со вспыхнувшим энтузиазмом вцепилась в первый из срезов.
Я так увлеклась, готовя разные лабораторные образцы, что даже не заметила, когда пришел Шадид.
— Зачем столько растворов? — поинтересовался он чуть отстраненным, почти безразличным голосом, разглядывая батарею колб на лабораторном столе. — У меня столько разной колы на яхте нет.
— У нас на столе была куча всякой еды, помнишь? — тем же нейтральным тоном ответила я. — Сок, плов… я вот список составила по памяти, глянь, может, еще что-то упустила? — и кивнула ему на прилепленный к монитору листок бумаги.
— Сок не только яблочный был, — прокомментировал мой спутник, какое-то время потратив на изучение моего творчества. — Гранатовый еще. И потом мы моим одеколоном поливали, помнишь?
В общем, вот так весь день мы и общались — на тему списков, соков, химической формулы колы… Даже сбегали на камбуз и притащили упаковки, чтобы изучить состав подробнее и вычленить различные добавки.
Стоило нам увлечься, и мы забывали про напряжение, болтали — правда, исключительно по делу, как ни в чем не бывало, а потом вдруг раз — и кто-то вспоминал. И опять взгляды искоса и приторная вежливость. Мучение, а не полет, шешен амы! А как это исправить, я не знала.
Ну не расспрашивать же его, как он на Венге время провел, и не нужна ли ему помощь. Психологическая!
Она нам обоим нужна, судя по всему… долетим, и по врачам? Хм.
Шади вел себя так, словно ничего не случилось, ни разу не вспомнил и не заговорил на эту тему, а я… никогда не умела лезть в душу без спроса. Всегда считала, что если человек захочет со мной чем-то поделиться, он и так это сделает, когда созреет. Выспрашивать и тянуть откровенность клещами всегда казалось мне неправильным настолько, что я даже попыток не делала.
Примерно на второй день исследований Шади отвлекся и ушел в другой угол лаборатории, сказав, что попробует разобраться с изменившимся эльвернитом и его свойствами. Я кивнула, почти не глядя, потому что была полностью поглощена очередным распилом, вымачиваемым в жуткой смеси колы, одеколона, гранатового сока и плова.
Эльвернит никак не хотел расти. Он вообще не реагировал на мои шаманские пляски и прочие кулинарные изыски. Если бы не видела кристалл-гигант своими глазами — точно решила бы, что все это отдает сумасшествием.
Но тут подняло голову мое ослиное упрямство. Да шайтан дери все эти кристаллические решетки, но пока я не добьюсь результата, я из этой лаборатории не выйду!
С упорством маньяка я мочила кристаллы в самых разных жидкостях, грела их, охлаждала, смешивала… один раз настолько увлеклась, что когда заметила собственное отражение в очередной мензурке — сама испугалась.
Встрепанная панда-маньячка с черными кругами на морде и фанатичным блеском в глазах.