Почему мне все это напоминает довольную жизнью и охотой кошку, которая облизывает мышь, прежде чем съесть? Ну вот не верится мне в ее ласковое мурлыканье. Наверное, потому, что мажет она сейчас спину, которую сама же и исполосовала красно-синими рубцами. А жертва — та млеет, даже со спины видно. Может, просто хорошее обезболивающее? По себе знаю, когда что-то вдруг перестает болеть — это настоящее блаженство.
Все представление только укрепило меня в мысли, что либо они все здесь ненормальные, либо лживые лицемеры. Так издеваться над "любимым"! А она его именно так называет, причем через слово уже… Зря, наверное, я разбежалась искать у нее помощи. С другой стороны — выбора не было.
И вот сидим мы, как два тушканчика под кустом, затаились, а воркующая садистка отвязала, наконец, своего блондина от столбов. И когда он повернулся, я слегка выпала в осадок. Рожа-то, рожа, Аллах прости, с чего такая счастливая?! И другая деталь анатомии однозначно довольна — стоит, как телеграфный столб!
И эта орясина, возбужденная по самое не могу, с блаженной рожей хлобысь обратно на колени, и радостным голосом:
— Спасибо, госпожа, что потратили время на мое воспитание!
А… А-а… а-хре-неть. Больше ни одной мысли. Психи! Или нет? Шешен амы, я уже ничего не понимаю.
— Твои ошибки прощены и забыты. Теперь я хочу себя порадовать.
— Я весь ваш, госпожа!
Ой-бай, как-то не к добру оно все, а еще эти поглаживания… Сильно подозреваю, что это уже не утешение.
У Мийхайся, который без зазрения совести подглядывал, глаза стали большими и квадратными, а его челюсть, как мне показалось, с отчетливым щелчком упала мне на плечо.
Да я и сама ошалела, когда Айрин встала перед своим выпоротым братцем на колени… и… м-дя, в порно-фильмах это как-то иначе выглядит. Там никто так откровенно не наслаждается процессом!
Пока Эйнри тихо стонал, облокотившись на стену и заложив обе руки за голову, та, что только что его чуть ли не в кровь выпорола, неприкрыто кайфовала, обхватив губами его член.
Мне стало очень жарко и жутко тесно в закутке за стеллажами, а еще я раздумывала, что лучше — самой зажмуриться, или малолетнему зрителю обзор перекрыть, пока у него от избытка впечатлений крышу не снесло. А то он уже упирается мне в поясницу… этим самым, что у белобрысого мазохиста встало.
Слава Аллаху, представление длилось недолго, видимо, жертва была уже на грани еще до того, как хозяйка за него взялась. Он так бурно кончил, с громкими стонами, выкрикивая ее имя, что я вдруг невольно вспомнила другого… любителя.
Ой-бай… если я покраснею еще больше, то просто вспыхну, как бенгальский огонь, и сгорю к шайтану! Мой ведь тоже… наслаждался, шешен амы!
Как я добралась до своей комнаты — в упор не помню. Но слонопотам с курносым носом прискакал следом, и вид у него был не менее ошалевший, чем у меня. Зато я сориентировалась быстрее, и, горя праведным гневом, успела поймать паразита за ухо раньше, чем он опомнился.
То еще развлечение… когда ты чуть ли не в прыжке ловишь за ухо негодника, а он вместе с твоей рукой и своим ухом падает на колени тебе под ноги. Хорошо, я сверху на него не рухнула.
— Признавайся, агитатор недоделанный, ты нарочно это подстроил?! — иногда я бываю такой грозной, самой страшно.
— Нет, госпожа, что вы, как вы могли такое подумать?! — и морда лица такая искренняя-искренняя.
— Вот так и могла! Сначала сфинкс кудрявый намекает на "посмотреть, как его госпожа в своих мужчин играет", потом сама хозяйка от широты душевной предлагает то же самое, потом ты со своей агитацией, муравьев тебе в штаны! И я должна поверить в совпадение, шайтан ты маленький?! — ну, не такой уж маленький, но моська жа-алобная, прямо так бы и поверила.
— Госпожа Айрин никогда никому бы такое не показала! Она меня убьет, если узнает, что я ТАКОЕ видел. — И вредитель заморгал на меня ресницами-веерами, брызжа из-под них искренним обалдением и даже испугом. — И Эйн убьет…
— А ты-то что нового видел, несчастье? — невольно переспросила я. — Тебе такие игры не в новинку.
— Так это не игра была. Госпожа его по-настоящему наказывала!
— Да-да, особенно в конце… кхм… он так стонал, прямо измучился весь!
— За это тем более убьют, оба, — обреченно прошептал Мийхайсь и голову повесил.
— Подглядывать вообще нехорошо, — тоном противной училки заметила я. Не то чтобы я ему совсем не верила, но еще немного подозревала в злостном провокаторстве.