Сторож не удержался и щелкнул языком от удовольствия, что ему будет что порассказать соседям.
— Подождите минутку, мисс, — прибавил он, — я только скажу начальнику и провожу вас к судье. Вы одна никогда не найдете дорогу. Следующий поезд идет в 12 часов; я успею воротиться.
С этими словами сторож побежал к начальнику и, рассказав ему, в чем дело, получил позволение отлучиться до следующего поезда.
— Ну, мисс, — сказал он, возвратясь, — я поведу вас к сэру Ардену Весторпу, который разбирал это дело. Оно много стоило ему труда.
По дороге сторож пытался выведать у Маргариты все, что она знала о страшном происшествии, но ничего не добился; она только повторяла, что хочет свидетельствовать против Генри Дунбара.
Сам сторож, напротив, был очень словоохотлив и рассказал ей, что случилось на последнем заседании суда:
— Когда мистеру Дунбару объяснили, что он свободен, то многие хлопали; но сэр Арден сказал, что нечего хлопать, а остается только плакать, что совершено такое страшное преступление и что преступник бежал. Это были подлинные слова сэра Ардена.
Между тем они уже подошли к дому сэра Ардена. Это было очень красивое здание, несмотря на то, что оно стояло на одной из боковых улиц. Слуга в холщовой куртке и с очень серьезным лицом впустил Маргариту в большую прихожую с дубовыми панелями.
Ее, быть может, тотчас бы не допустили к судье, если бы сторож не объяснил, зачем она пришла. Ее провели в большую, низенькую комнату с книжными полками на стенах, которая выходила в старомодный сад.
У письменного стола сидел сэр Арден Весторп. Это был почтенный старик, с седыми волосами и с угрюмым, суровым выражением лица. Но он был хороший и справедливый человек, и, будь Генри Дунбар не богатый банкир, а император Европы, сэр Арден все равно предал бы его суду, если бы имел к тому основание.
Маргарита нисколько не смутилась, оставшись наедине с судьей. Она думала только об одном — об убийстве отца, и готова была без страха предстать хоть перед королем.
— Я надеюсь, что не опоздала, сэр, — сказала она. — Я слышу, что мистер Дунбар выпущен из тюрьмы. Я надеюсь, что еще не поздно принести свидетельство против него?
Судья посмотрел на нее с удивлением.
— Это будет зависеть от обстоятельств, — отвечал он, — то есть от ваших показаний.
Он позвал из соседней комнаты своего писца и приступил к допросу молодой девушки.
Когда она кончила свой рассказ, старик недоверчиво покачал головой. То, что ей казалось положительным доказательством преступности Генри Дунбара, теряло всякое значение под деловым пером писца.
— Вы говорите, что ваш несчастный отец был обижен мистером Дунбаром, — сказал сэр Арден, — и полагаете, что он знал некоторые позорные тайны из прошлой жизни банкира. Но вы не знаете, в чем эти тайны. Бедная девушка, я не могу предать его суду на основании таких данных. Полиция деятельно производит поиски, и, поверьте мне, это дело будет исследовано самым тщательным образом. Я непременно отошлю ваши показания сыщику, которому поручено вести это дело. Мы должны теперь ждать, ждать. Я никак не могу поверить, что Генри Дунбар совершил такое ужасное преступление. Он довольно богат, чтобы купить молчание вашего отца, если действительно имел причину его опасаться. Деньги — могущественная сила. На деньги можно купить почти все на свете. Очень редко случается, чтобы человек с огромным, баснословным состоянием решался на преступление.
После этого сэр Арден прочел вслух показания Маргариты и попросил ее подписать. Она подписалась настоящим именем отца — именем, которым она еще никогда в жизни не подписывалась. Оставив свой ванствортский адрес, она простилась с судьей и вышла на незнакомую ей улицу. Слова сэра Ардена нимало не поколебали ее твердой уверенности, что ее отца убил Генри Дунбар.
Она шла некоторое время бессознательно, не зная, куда идет, но потом вдруг остановилась. Глаза ее засверкали, лицо вспыхнуло, на устах заиграла роковая улыбка.
— Я пойду к Генри Дунбару, — сказала она сама себе. — Если закон не может защитить меня, то я прямо пойду к убийце моего отца. Конечно, он вздрогнет, узнав, что после его несчастной жертвы осталась дочь, которая не будет знать покоя ни днем, ни ночью, пока правосудие не восторжествует.