Олий стояла на холме в облаке из жёлтых бабочек, которые настойчиво приглашали её следовать за собой. Она вглядывалась в траву, высотой по щиколотку, пытаясь на вид определить, где там может таиться опасность. Когда глаза устали от напряжённого всматривания, она проморгалась. Взглянула на поле и ахнула от неожиданности - золотистая дымка застилала поверхность лёгким туманом и мягко окутывала её и Риона, ласково согревая. Быстро присела на корточки и, потрепав за загривок вавира, произнесла:
- Ну что, Рион... Как думаешь, имеет смысл нам идти к озеру, чтобы выяснить, насколько изумрудная зона опасна?
Она смотрела в жёлтые глаза на вытянутой треугольной морде. Морда ощерилась в улыбке, показав двойной ряд мелких клыков, и мягкий тёплый язык лизнул лицо. Олий быстро схватила вавира за длинное ухо и завалила друга на спину, чтобы потрепать мягкую светлую шерсть на животе. Рион вытянул лапы, замахал длинным мохнатым хвостом и расфырчался от удовольствия. Ему, несмотря на грозный, устрашающий вид, всегда нравились ласки. Неожиданно он вскочил, йокнул и понёсся вниз с холма в сторону озера.
- Рион, вернись! - закричала Олий. - Я пошутила!
Ну точно дети эти животные, обладающие способностью к слабой телепатии, достаточной для того, чтобы чувствовать и принимать простые желания своих хозяев. Она удручённо смотрела на задранный, удаляющийся хвост вавира. Речи о том, чтобы оставить Риона, и быть не могло, и она пошла следом за ним.
Каменистая тропа, вернее, особенность ландшафта, похожая на тропу, закончилась, уступая место полю. Олий ступила в траву, удивляясь её необычной упругости. Она медленно шла, опасаясь быть обнаруженной, но, кроме бабочек, вокруг никого не было.
Чистое, глубокое озеро насыщенного цвета могло бы слиться с небом в яркий солнечный день. Оно могло утолить жажду и ласково манило к себе. Олий подошла к воде, в которой уже резвился вавир, и опустилась на корточки. Погрузила руку в прохладную синь и неожиданно отпрянула - в зеркальной глади воды отражалось красивое мужское лицо. Быстро развернулась и выдохнула с облегчением - около неё стоял полуголый широкоплечий парень. Его светлые короткие волосы смешно топорщились во все стороны, словно он забыл причесаться.
- Привет, Олий, - произнёс он мягким, приятным голосом и обаятельно улыбнулся. - Приятно познакомиться с тобой.
- Кто ты?
- Меня зовут Цейд.
- Как эту планету? - Олий хихикнула, быстро соображая, что он выглядит старше её, а значит... Интересно, имя он сменил по прилёту?
- Могу я рядом присесть? - спросил молодой мужчина и, когда она кивнула, устроился рядом.
Он погрузил свои ступни в воду, но не настолько, чтобы замочить брюки из простой ткани, похожей на лён. Олий внимательно рассматривала правильные черты лица нового знакомого, отмечая для себя его притягательность.
- Из какого ты поселения? - спросила его, сгорая от любопытства.
- Я не из вашего поселения, - просто ответил он и улыбнулся. - Я живу здесь, - Цейд повёл рукой, обводя территорию вокруг себя.
- Один?
- Да, один. Но и ты можешь остаться здесь, если захочешь.
Его глаза фиолетового цвета казались настолько глубокими, что в них захотелось утонуть или смотреть, не отрываясь.
- А твой дом? Еда?
- У меня всё есть.
Оли ощущала доброжелательность и спокойствие, исходящие от парня. Он быстро поднялся и протянул ей руку.
- Пойдём, я покажу тебе.
Цейд повёл её вдоль берега в сторону розовых цветников, раскинувшихся около воды. Бабочки сидели у него на плечах, порхали от него к ней, нежно касаясь щёк и волос лимонными крылышками. На миг он выпустил её ладонь и раздвинул ветки, чтобы открыть взорам живописную поляну, на которой трава росла прямо на глазах, стелилась и переплеталась между собой, поднимаясь всё выше и выше. Олий не могла поверить - природа с высокой скоростью строила настоящий дом!
Девушка узнавала в строении знакомые очертания домика, который ей рисовал отец, рассказывая где родился и вырос. Олий стояла заворожённо, затаив дыхание, и наблюдала за чудесным строительством. Она всегда хотела побывать в гостях у бабушки, но, увы, родилась в космосе на корабле. А теперь... Теперь она видела, как плотные стебли травы, или нечто похожее на них, упругие, переплетались между собой в самую настоящую вязь, как ткут ткани или ковры, создавая из её памяти живой прототип.