— Но Эмили говорит…
— Эмили! — грубо прервал ее Джилли — Да Эмили такая же, как и все они. Даже хуже! Из-за таких старых стерв, как она и нагрянула вся эта банда. «Мои слуги преданны. Я могу доверить им свою жизнь». Чтобы не терять… Э, да ты уходишь?
Элис поставила наполовину выпитый стакан и встала.
— К сожалению, мне пора. Я ведь только зашла передать кое-что Лайзе. Но раз ее нет, то я скажу тебе, — холодно произнесла она.
— Она отправилась к озеру с Брэндонами и Дру Стрэттоном. Не уходи. Допей свой бокал. Я не хотел задеть тебя. Я знаю твое отношение к Эмили. Ты любишь старую бойцовую лошадь. Да и я тоже — она меня совсем не обирает. Эмили — монумент защиты Кении! Прости, если я тебя обидел.
— Ничего, — торопливо ответила Элис — Но я все-таки не буду ждать. Темнеет. А если у Лайзы гости…
В ее холодном тоне неожиданно прозвучали ноты смущения, и проницательные бледные глаза Джилли с интересом остановились на ней.
— Кена нет с ними, если это тебя беспокоит.
Он засмеялся с некоторой злостью, и бледные щеки Элис залила краска.
— Не стоит так краснеть, Элис! Мы все знаем, что ты старалась поставить мальчишку на место. То есть все, кроме Мабел. Но ты должна знать, Мабел и в голову не придет сомневаться, что кому-то может не нравиться ее любимый сынок. Он — ее слабость. Странный этот Кен. Я не знал, что ты — девушка его типа.
— Я не его тип, — резко отпарировала Элис — Не будь смешным, Джилли. Я ему в матери гожусь!
— Да что ты. Воспользуйся шансом. Тебе же не больше тридцати пяти.
— Мне двадцать семь, а Кену нет и двадцати, — медленно проговорила Элис.
— Неважно, — отмахнулся Джилли, не подозревая, какой удар он нанес ей, — парни всегда поначалу влюбляются в кого-нибудь постарше, и крепко влюбляются. У него это пройдет. Гектору надо его отправить куда-нибудь. Господи, как бы я хотел уехать из долины. Ты знаешь, Джерри Коулз вскоре уходит на пенсию; это управляющий Эмили в Румурути. Вот какую работу я бы хотел. Но Эмили проявляет ослиное упрямство. А мне так подходит эта должность. Хороший дом, хорошая зарплата — и Эм не стоит у меня за спиной и не критикует, не придирается. Чудо!
На губах Элис промелькнула вымученная улыбка.
— А тебе не будет там одиноко? Не думаю, что Лайзе понравится жить в таком отдаленном месте.
Джилли нахмурился, взгляд стал внезапно совершенно трезвым, он задумался.
— А это еще одна причина для переезда. Место ведь отдаленное. Отсюда более ста пыльных, неудобных миль. Надеюсь, достаточно далеко, чтобы она перестала вести себя как дура из-за…
Элис не дала ему закончить фразу. Она пошла к двери со строгим выражением лица и заговорила преувеличенно громко, как будто хотела заглушить его слова, которые ей было бы неприятно слышать:
— Мне действительно надо идти. Темнеет. Пора возвращаться. Скажи, пожалуйста, Лайзе, что…
— Можешь сама сказать ей. Вот они возвращаются.
На веранде послышались шаги и голоса, и через мгновение супруга Джилли с гостями вошла в комнату. Брэндоны, чья земля граничила с Фламинго на западе, довольно странная супружеская пара: Мабел, маленькая, с приятным голосом, добрым, симпатичным лицом и серыми кудряшками, и Гектор, холерического темперамента, оправдывающий свое имя, — крупный, громкоголосый, краснолицый; Дру Стрэттон, чья ферма была расположена в пяти милях по берегам озера, и сама Лайза: ярко-каштановые волосы перевязаны сатиновой лентой, в платье с рисунком из мелких букетиков роз.
Джилли нетвердо встал и начал разносить напитки. Лайза заговорила:
— А, привет, Элис! Рада тебя видеть.
Ее фиалковые глаза скользнули мимо Элис ищущим взглядом и, не обнаружив того, кого искали, не сумели скрыть разочарования. Жена Идена читала их как раскрытую книгу.
«Лайза и Иден!» — подумала Элис. И отбросила эту мысль как вполне реальную. Голос ее прозвучал несколько натянуто:
— Я просто пришла по просьбе Эмили. Ты просила ее подвезти тебя в Найроби, когда она поедет туда. Так вот, она едет в четверг в аэропорт встречать племянницу.
— Внучатую племянницу? — поправила ее Лайза.
— Нет, — прозвучал мягкий голос миссис Брэндон. — Это дочь ее сестры. Добрый вечер, Элис — Она положила сумку с вязанием на диван и села рядом. — Леди Хелен — сводная сестра Эм, намного ее моложе. Она приезжала к Эм и жила у нее во время первой мировой войны. Она вышла замуж за Джека Кэрила, раньше он владел землей на Кинангопе. Виктория, их дочь, родилась там. Я хорошо ее помню — худенькая маленькая девочка, каталась на зебре. Знаете, отец приручил для нее зебру. Он погиб на охоте, на него напал носорог. В результате жена возненавидела всю страну. Она продала ферму Ламли и вернулась в Англию, а теперь она умерла. Странно, ведь она была лет на двадцать моложе Эмили, а Эмили до сих пор сильная. Но я удивлена, что Эм решила вызвать сюда Викторию. При данных обстоятельствах это кажется непонятным поступком.
В ее мягком голосе прозвучало смущение, и стройная фигура Элис напряглась. Элис заговорила ледяным тоном:
— Леди Эмили считает, что пора найти человека для выполнения секретарской работы и вести учет надоев. До сегодняшнего дня она занималась всем сама, но она стареет и быстро утомляется.
— Но у нее же есть ты и Иден, — возразила миссис Брэндон.
— Я не умею печатать, а Идену никогда не нравилась работа с бумагами.
— Идену не нравится никакая работа, — зазвучал мощный голос Гектора Брэндона. — И нечего на меня так смотреть, Элис. Я знаю твоего мужа с тех пор, как он ходил в коротких штанишках. Если хотите знать мое мнение, жаль, что его бабушка не часто выколачивала из них пыль — с помощью кнута!
Миссис Брэндон нахмурилась и сказала миролюбиво:
— Не обижайся на Гектора, Элис. Он всегда говорит что думает.
— И горжусь этим, — засиял Гектор.
«Почему? — подумала Элис в отчаянии. — Почему некоторые считают своим достоинством говорить то, что у них на уме, даже если эти слова обижают чувства других людей? Если их слова грубы и жестоки?»
— Суровый индивидуализм, — пробормотал мистер Стрэттон.
Он посмотрел на Элис и улыбнулся ей. Она почувствовала, что ее оборонительная враждебность покидает ее. Нервное напряжение несколько спало, и она улыбнулась в ответ, но эта улыбка далась ей с видимым, усилием.
Ей нравился Дру Стрэттон. Он был одним из немногих, с кем она чувствовала себя легко и раскованно. Видимо, потому, что он принимал людей такими, какими они были, и не интересовался их личными делами. Дру был высоким и светловолосым, как и Джилли, но, в отличие от последнего, он очень загорел, а его волосы и брови выцвели на солнце. В его голубых глазах затаилась обманчивая кротость, а если ему и был присущ суровый индивидуализм, то он никогда не принимал форму грубой откровенности. В отличие от Гектора он не считал необходимым быть неряшливым в одежде, чтобы подчеркнуть, что он работал, и работал много, в суровом диком краю.
Джилли заговорил вновь, глотая слова и намеренно громко:
— Я слышал, прошлой ночью у тебя украли скот, Гектор. "Так тебе и надо. Ты должен держать скот за оградой. Сам напрашиваешься на беду, оставляя его на свободе. Такие люди, как ты, играют на руку бандитам. Тебя же предупреждали тысячу раз! Скот бродит повсюду свободно — ты просто приглашаешь воспользоваться им кому не лень.
На большом красном лице Гектора явно обозначились признаки апоплексии, и Мабел мгновенно спасла ситуацию:
— Ты знаешь, мы всегда держали скот поблизости в период чрезвычайного положения. А теперь, когда его отменили, казалось, в этом нет больше смысла. К тому же Дру никогда не запирает свой скот!
— На Дру работают мазаи, — возразил Джилли, — В этом вся разница. Огромная разница! Кому принадлежала долина до прихода белых? Мазаям — вот кому. Если в те дни какой-нибудь кикую осмеливался сунуть нос в их дела, его просто пронзали копьем. Поэтому таких людей, как Дру, оставили в покое во время чрезвычайки. А у тебя более половины слуг кикую. Ты ничуть не лучше Эмили! Не хочешь от них отказаться и не желаешь ничего слушать против них.