Кен промолчал, и во второй раз на веранде воцарилась тишина. Но теперь лицо юноши побелело, как за несколько минут до того лицо Лайзы, аффектация и напускная поза исчезли, он смотрел на Джилли, как кролик на удава. Мабел встала между ними, покраснела, седые кудряшки затряслись от волнения:
— Не понимаю, о чем ты, Джилли. Кен скакал на Белой леди во вторник. Правда, Эм? А Белая леди не умеет брать преграды.
— Я имел в виду, когда он приезжал сюда во второй раз, вечером, — мягким голосом объяснил Джилли.
— Вечером он не выходил из дома, — решительно отрезала Мабел и повернулась к леди Эмили: — Нам пора, Эм. Спасибо за шенди. Где мы завтра встретимся? Я предлагаю, чтобы вы все приехали к нам в одиннадцать часов. Ведь мы живем по пути к озеру. Дру, ты поедешь с нами? Мы не примем «нет» в качестве ответа. Мы договорились, кто берет какую еду. Все в порядке. Пойдем, Кен. До свидания, Виктория. Очень рада познакомиться с дочерью Джека. Дру, подвезти тебя? Ах, да ведь это твой «лендровер».
— Да. — Дру встал и затушил сигарету. — Я здесь нежданный гость. Только моя машина не ломается в сложных ситуациях, но в этом есть свои недостатки.
Он улыбнулся, и атмосфера явно разрядилась.
— Правильно — подтвердил Гектор. — Боюсь, мы несколько вышли из себя. Все из-за стресса. Дру нас привез. Я все утро потерял. Дру, отвезешь нас домой?
— С удовольствием. До свиданья, Эм. Мне приходить на завтрашний пикник?
— Ты же слышал слова Мабел, — сказала Эмили. — Мы не примем «нет» в качестве ответа. Я буду тебя ждать.
— Хорошо. Хотя, честно говоря, если бы у меня была голова на плечах, я бы убрался куда-нибудь подальше — в Ниали или к северной границе, пока ситуация здесь не станет менее наэлектризованной.
— Грег не позволит тебе уехать, — мрачно заявила Эм. — У тебя тоже нет алиби.
«Лендровер» умчался, подняв тучу пыли. Иден смотрел, как Лайза И Джилли шли через сад к своему дому.
— На что это намекал Джилли? Что Кен проскакал по нашему саду во вторник вечером? Думаешь, он на самом деле был здесь?
— Да. Он часто так поступал, он старался как можно чаще проходить мимо дома, где живет дама его сердца. Влюбленные юноши обычно так себя ведут, и так будет во все времена. Но Кен слишком юн и глуп, поэтому старался скрыть свои визиты. А Джилли насмехается над ним и над Мабел. Глупо, конечно. Мне надо поговорить с Джилли. Дру прав. Слишком много электричества в атмосфере. Мне это не нравится. Совсем не нравится. — Она тяжело вздохнула и пошла по веранде, бормоча что-то под нос, как часто делают старики.
Остаток дня прошел вполне мирно, но Виктория плохо спала в ту ночь. Час за часом она лежала без сна. Сначала ее волновали личные переживания, потом она ощутила страх. Глубокой ночью час шел за часом, и молчаливый дом стал наполняться какими-то шорохами, непонятными звуками, словно кто-то крадется по темным комнатам, тихонько открывает и закрывает двери, чтобы они не заскрипели, и осторожно ступает по полу, стараясь не скрипнуть половицами.
Виктория заперла дверь своей комнаты перед тем, как лечь спать, и сама почувствовала неловкость и стыд из-за этого. Но лежа без сна в темноте, напрягаясь, пытаясь понять, что же происходит, она вдруг подумала, что от привидения невозможно закрыться на ключ. Если и существует полтергейст, то сейчас он может стоять в ее комнате и насмехаться над ее страхом.
За окном сад казался белым в лунном свете. Но сад тоже не молчал. На его границе в зарослях папируса на болотах раздавались крики птиц, они плакали, как чайки в ветреный день, хотя ветра совсем не было и стояла глубокая ночь.
Неужели на болотах скрываются остатки банды мау-мау, отчаявшиеся, голодные, озлобленные, а кормят их те, кто днем выдает себя за преданных слуг у поселенцев, проживающих по обоим берегам озера?
Дважды за ночь принимались скулить и лаять собаки, они скреблись в дверь сарая, где их заперли. Может, на то была простая причина — пробежала кошка или крыса, а может, они облаяли человека с едой в руках, тайком пробирающегося к зарослям, чтобы там встретиться с тенью, пришедшей из папирусных зарослей за пищей. Возможно, именно с той тенью, которая убила Элис де Брет?
"Лендроверы» тряслись по земляной дороге вдоль озера, оставляя за собой тучи пыли, как скорый поезд оставляет дымный след. Стояло жаркое утро, небо было высокое и голубое.
Местность у подножия горы May-May отличалась неровной поверхностью. Странной формы холмы, бывшие когда-то макушками вулканов, вырисовывались на фоне равнины и представляли собой разнообразную цветовую гамму от зеленого до темно-фиолетового, если одинокая туча повисала над холмом и окрашивала его в темные тона на фоне ослепительного солнца.
В это утреннее время попадалось мало дичи, так как стада зебр и газелей, которые обычно пасутся на открытой равнине рано утром и перед сумерками, в жаркий полдень скрываются в тень деревьев, но в зарослях акаций семейство бабуинов весело кричало, обезьяны прыгали, танцевали и перепрыгивали с ветки на ветку, приветствуя проходящие «лендроверы».
ГЛАВА XII
Участники пикника прибыли по отдельности на ферму Брэндонов, потом пересели в три «лендровера»: Кен Брэндон и Лайза на машине Дру, Эм — с Мабел и Гектором, Виктория и Джилли — с Иденом.
В машине Идена также находились Туку, африканский водитель, и старый Захария, которого взяли для исполнения неприятных, но необходимых обязанностей: мытья грязной посуды, чистки вилок и ножей, уборки мусора и упаковывания корзин. Брэндоны тоже взяли с собой водителя Самюэля, так как считалось рискованным оставлять без присмотра машины в отдельных частях долины; у Туку и Самюэля были приготовлены заряженные ружья.
— Вот мы въезжаем в кратер, скоро будет озеро. Вон там, справа… — нарушил молчание Джилли.
— Но здесь нет дороги, — удивилась Виктория.
— Да благословит тебя Бог, кому нужны дороги в этой стране? За кого ты нас принимаешь? Я признаю, что эти отвратительные колдобины, рытвины и ухабы, нагромождения камней, по которым мы тряслись последние мили, действительно считают себя дорогой, но ты не заметишь особой разницы, когда мы выедем на открытое пространство.
Пока он говорил, Иден вывел машину с пыльной дороги, пересек открытое пространство и устремился вверх, где на скалах росли кусты терновника и дикие оливковые деревья.
— Теперь понимаешь, что я имел в виду? — спросил Джилли, стукнувшись головой о парусиновую крышу и шлепнувшись снова на сиденье. Виктория прикусила язык и не смогла ответить, поэтому закивала головой, пытаясь удержаться на месте, когда машина взревела, преодолевая камни и корни деревьев, мчась вверх по тропе, по которой поднимается скот. Наконец они достигли небольшой открытой площадки, где уже припарковались два «лендровера», шедшие впереди,
— Приехали. Дальше пойдем пешком, — сказал Иден, нажимая на тормоз и вытирая пыль с лица. Выйдя из машины, Джилли пошел проверить, не забыли ли выгрузить пиво, а Иден помог выйти Виктории.
Он держал ее на руках целую минуту, прежде чем опустил на землю, и Виктория, глядя в серые глаза, которые находились совсем рядом, поразилась, что сердце у нее не замерло, кровь не побежала по жилам быстрее, первые в жизни она смотрела на него как на друга, двоюродного брата, а не на славного, доблестного рыцаря своего романа, каким он оставался для нее долгие годы.
Ее ноги ступили на землю, грубую и твердую, словно она ощутила реальный мир после пребывания в мире иллюзий. Иден отпустил ее, но она не уходила. Она стояла на жарком солнце, глядя на него серьезно и внимательно; он одарил ее своей обворожительной улыбкой и спросил:
— Что, Вики? Изучаешь меня?
— Нет, — медленно ответила Виктория. — Я знаю тебя наизусть. Думаю, в этом была моя беда. Я никогда не знала тебя по-другому.
— Ты хочешь сказать, что знала меня только сердцем? Тогда не начинай анализировать меня сейчас, дорогая. Я могу тебе не понравиться, если ты узнаешь меня не сердцем, а своей упрямой головой; я этого не переживу.