Выбрать главу

ГЛАВА XVI

Гилберт не только оказался верным своему слову, но и, к сожалению, пунктуальным. Часы показывали девять часов одну минуту, завтрак был в самом разгаре, когда появилась полицейская машина в саду Фламинго.

На этот раз процедура не заняла много времени. Напечатанные показания предыдущего дня были подписаны, и Стрэттону и Брэндонам разрешили вернуться домой, но попросили не уезжать из долины до дальнейших распоряжений.

— А это означает, Стрэттон, что ты не можешь внезапно отправиться на сафари к северной границе. Или поехать отдохнуть в Малинди, миссис Брэндон. Я хочу, чтобы вы все были поблизости и до вас можно было дозвониться. Надеюсь, все понятно?

— До мельчайших деталей, — ответил Дру.

— Мы под арестом? — спросил Гектор, слегка восстановивший былой напор.

Грег мельком взглянул на него, сказал «нет» и ушел, вооружившись секундомером и биноклем, по короткой тропинке, соединявшей Фламинго с «Долиной Брэндона».

После краткого обсуждения решили, что Мабел поживет у Лайзы несколько дней, и Иден вновь проводил ее в бунгало управляющего. Эмили отправилась на кухню решать домашние проблемы, на ходу бросив Дру:

— Я не приглашаю тебя на обед, Дру, его, видимо, не будет. Но в гостиной есть пиво, если его не конфисковали офицеры полиции, чтобы проверить, не положили ли мы в него мышьяк!

Она вышла, хлопнув дверью, Дру рассмеялся. Виктория не улыбнулась, она смотрела на удаляющихся Идена и Мабел, которые шли к живой изгороди, разделявшей участки де Бретов и управляющего.

— О чем ты думаешь? — спросил Дру тихим голосом, словно боясь спугнуть ее мысли.

— Об Идене, — так же тихо ответила Виктория.

В комнату залетела пчела и зажужжала у окна, а когда она вылетела на солнечный свет, в комнате стало совсем тихо.

— Вчера ты сказал, что Иден мог бы убить свою жену и Камау, но ведь ты так не думаешь, правда?

— Нет. Я бы сказал, шансы сто против одного, что он не убийца. Хотя первый вопрос, возникающий в деле об убийстве: кому это выгодно? А выгодно это с финансовой точки зрения Идену. Но я знаю его много лет, он не способен на убийство. Иден не глуп, даже весьма умен. Несмотря на его солнечное очарование, он обладает холодным рассудком и твердой волей, о чем многие даже не догадываются. Он отлично знает, что будет подозреваемым номер один и почему. Если бы он был виноват, он бы предварительно снабдил себя железным алиби. Тот, кто спланировал убийство Элис де Брет, все тщательно взвесил, даже факт пропажи красных брюк Эмили говорит о многом. Я считаю и уверен, что и Грег разделяет мое мнение, что Иден не виновен. А что у нас остается — непонятно.

— Тетя Эм, миссис Макхем, Брэндоны, Генерал Африка и ты.

Дру невесело рассмеялся;

— Сам напросился, да?

Открылась дверь, и вошла Эм, встревоженная, уставшая, раздраженная. Она разговаривала с кем-то, стоявшим в коридоре, на суахили, но, увидев Викторию и Дру, замолчала, захлопнула дверь и опустилась в кресло, заметив, что "лучше бы ей умереть, чем дожить до таких времен.

Дру резко повернул голову в ее сторону и внимательно посмотрел, нахмурившись, словно вызывая в памяти какой-то забытый эпизод. Виктория забыла то немногое, что знала когда-то на суахили.

— С кем ты разговаривала, тетя Эм?

— Сама с собой, привилегия старых.

— На суахили? — улыбнулась Виктория.

— Ах, это… Я говорила с Самюэлем, шофером и оруженосцем Гектора. Он бродил в поисках сумки с вязанием, которую где-то оставила Мабел. Я ему сказала, что сумку надо искать у Лайзы в доме, а не здесь. Он, наверное, не понял меня. Ты что хмуришься, Дру?

— А? — словно очнулся он. — Да ничего особенного. Просто одна мысль пришла в голову. Мне пора идти. Спасибо за вынужденное гостеприимство, Эм.

Дру направился к двери, открыл ее, потом остановился, будто не желая уходить, и снова посмотрел на них, по-прежнему нахмурившись. Выражение его лица невозможно было понять, и это тревожило. Словно он озадачен, не может поверить во что-то и одновременно напуган.

Он постоял у двери с минуту, переводя взгляд с одной женщины на другую, пожал плечами и ушел, так ничего и не сказав. Вскоре они услышали удаляющийся шум мотора его машины.

Эмили с беспокойством сказала:

— Дру что-то волнуется. Интересно… ну да не важно. Да, это дело всех нас угнетает.

Вскоре после Дру уехал и Грег. К двум часам пришел Иден. Он кратко отвечал на вопросы Эм, не хотел говорить о Лайзе, отказался от блюд, которые принес Захария, вместо обеда съел печенье и выпил несколько чашек кофе.

Эмили удалилась в свою комнату, посоветовав Виктории последовать ее примеру. Но Виктории совсем не хотелось отдыхать. Она пошла в гостиную, села за рояль и стала наигрывать разные мелодии: играла, чтобы не думать о страшных событиях прошедшей недели, о своем прошлом и о личных проблемах. Но как только она снимала руки с клавишей, мысли сразу же обступали ее… Да и руки тоже оказались предателями: начав с музыки Баха и Дебюсси, они незаметно перешли на сентиментальные песенки, популярные в прошедшие годы, под которые она не раз танцевала с Иденом: «Раз волшебным вечером», «Привет, молодые влюбленные». Вспомнилась так одна довоенная песенка, которую очень любил Иден. «Мне без тебя прекрасно».

«Мне без тебя прекрасно, я живу чудесно. Разве что весной…»

А вот ей без него жилось совсем не прекрасно, ни весной, ни летом, ни зимой…

«Какой же я дурак…»

Ее пальцы сбились, она не слышала, как вошел Иден, и сильно вздрогнула, когда он развернул ее на вращающемся стуле. Она оказалась в его объятиях.

Он не собирался трогать ее. У него была тяжелейшая неделя, а совсем недавно он пережил такой разговор с Лайзой, о котором больше не хотел вспоминать, но знал, что никогда не сможет его забыть. Он, конечно, заслужил ее обвинения, хотя сначала вся инициатива шла со стороны Лайзы и он был уверен, что женщина знакома с правилами игры и будет их соблюдать. Но это была его ошибка с самого начала, а теперь, когда он снова видел Викторию, его связь с Лайзой превратилась в бедствие.

Он не ожидал встретиться снова с Викторией и не хотел этой встречи. Но он не «мог возразить против ее приезда, иначе пошли бы вопросы, а он никогда не обсуждал Викторию ни с Элис, ни с Эм и не собирался делать это теперь. Он пытался вычеркнуть девушку из памяти и из сердца, но это оказалось — нелегко. И эта сентиментальная песенка тридцатых, которую они любили наигрывать после войны, стала пророческой… «Мне без тебя прекрасно, я живу чудесно, разве что весной…» Разве что услышишь мелодию, под которую когда-то танцевали, или увидишь девушку в желтом платье, или почувствуешь запах роз, или услышишь какой-нибудь звук, напоминающий о Виктории…

А потом Эмили пригласила ее, а у него не хватило мужества объяснить бабушке, почему Виктории не надо приезжать. Но увидев ее снова, он наконец-то отчетливо понял, что ни Элис, ни мелкие интрижки, которыми он хотел заполнить пустоту в сердце, ничего не значили в его жизни, важно было только одно — Виктория, и, несмотря на барьер, воздвигнутый между ними, — ведь они родственники — она должна принадлежать ему. Он согласен на любой риск, чтобы только овладеть ею. Ах, если бы он был свободен…

Виктория приехала на Фламинго, а Элис умерла. Он был свободен. Но он знал, что должен вести себя соответственно обстоятельствам. Он не может ухаживать за другой женщиной, даже если они были когда-то обручены, в течение нескольких- месяцев после смерти жены. Ему придется подождать. Он убедит Эм отправить его в Румурути, и когда пройдет достаточно времени, чтобы стереть память о смерти Элис, он вернется и попросит Викторию выйти за него замуж и увезет ее из долины и ото всех трагических воспоминаний, пока люди не забудут. До тех пор он не дотронется до нее.